Дядя жадно держался за него.
- Возьми флейту, - сказала Амис, - он плохо соображает.
Людовик отрицательно затряс головой, и Гвил с участием посмотрел на
него, на его запачканную бороду, трясущуюся голову.
- Я сыграю на своей флейте, мне не хочется огорчать дядю. Слушайте! -
И Гвил поднял флейту к губам. - Это мелодия Кайна, называется "Песня у
моря".
Он заиграл. Музыка была прекрасна.
Людовик следил за ним, зевая. Амис слушала, полузакрыв глаза и
покачивая в такт рукой.
- Тебе понравилось? - спросил Гвил, закончив играть.
- Очень! Можешь ты эту мелодию сыграть на дядиной флейте? У его
флейты звуки более легкие и мягкие.
- Нет, - заупрямился Гвил. - Я играю только на своем инструменте. - И
он снова стал играть. Это был танец радости - быстрый, вихревой.
Людовик играл то же, но классически точно. Амис самозабвенно
танцевала свой собственный танец.
Гвил заиграл бешеную тарантеллу.
Амис кружилась все быстрее и быстрее, ее руки плавно взлетали, волосы
красиво рассыпались по плечам.
Звуки флейты Людовика то взмывали вверх, то падали вниз, инструмент
серебристо звучал, сплетаясь звуками с мелодией Гвила. Мелодии украшали
друг друга.
Людовик зажмурил глаза и больше не видел танцующей девушки.
Неожиданно он изменил темп на чересчур быстрый. Гвил поддержал его
своей флейтой. Они выводили невообразимые рулады, высокие быстрые и ясные.
Глаза старика закатились, пот струился по лицу. Его флейта
восторженно вторила, заставляя содрогаться воздух.
Амис танцевала. Она была очень красива в своей неистовой пляске.
Эта музыка могла поднять даже мертвеца. Играя, Гвил вдруг заметил,
что у Амис начался припадок, на губах выступила пена. Дядя, прихрамывая,
подошел к ней, и случилось что-то ужасное и непонятное. Старик начал
играть песню смерти.
Гвил из Сферы резко повернулся и выбежал из комнаты с широко
открытыми от ужаса глазами.
Людовик, ничего не замечая, продолжал свою жуткую игру. Каждая нота
его песни будто острым ножом резала девушку.
Гвил выбежал, и холодный воздух отрезвил его. Шел дождь со снегом.
Юноша вбежал в сарай, белый конь повернул к нему голову.
Набросив седло, он взнуздал коня и поскакал прочь из этого старого
города. Булыжник звенел под копытами. Прочь от песни смерти! Гвил мчался
галопом. Немного погодя он оглянулся. И был изумлен и обескуражен. Позади
расстилалась ровная каменистая равнина. Но где же город? На его месте
видны были только осыпающиеся руины... Кругом царила мертвая тишина,
прерываемая шорохом осыпающихся камней. Гвил отвел взгляд и поехал своей
дорогой. На север.
Утесы, к которым вела тропа, были сложены из серого гранита, сплошь
покрытого алым и черным лишайником и голубой плесенью.
Копыта коня звонко цокали по камням. Этот звук убаюкивал Гвила - он
очень устал после бессонной, сумасшедшей ночи. Дрема уносила его в
неведомую страну, и Гвил старался стряхнуть с себя оцепенение. Но
усталость восторжествовала, и он свалился с седла. Встрепенувшись, Гвил
решил отдохнуть.
Утес поднимался высоко в небо. Солнце было в зените. Тропа петляла.
Вверху голубело небо. Гвил размышлял. Кругом не было ни души. Чтобы
добраться до подножия горы, ему надо пересечь сотни миль прерии. Надо быть
начеку.
Он ехал по земле, заросшей травой и цветами. Впереди появилась
пустынная возвышенность с группой темных деревьев. У ее подножия блестело
озеро, на другой стороне которого виднелись серо-белые руины, плохо
различимые в тумане.
Не Музей ли это Человека?
Дул холодный ветер. Все больше смеркалось. Прерия окутывалась
темнотой.
Гвил остановил коня, решив переночевать. Потерять тропу во мраке
грозило массой неприятностей.
Вдруг раздался какой-то очень печальный звук. Гвил замер,
всматриваясь в небо.
Вздох? Стон? Плач?
Звук приблизился, теперь он очень походил на шелест одежд.
Гвил съежился в седле. Из темноты выступил кто-то в белых одеждах,
глаза его темнели, подобно пустым глазницам черепа.
Существо издало печальный вопль и исчезло... Гвил услышал только шум
ветра. От испуга он упал на землю, а вскочив, укутал себя и коня волшебным
плащом. Очутившись в темноте и тепле, Гвил согрелся и заснул.
Как прошла ночь, Гвил и не заметил. Проснувшись, он сразу отправился
в путь. Тропа вела его узкой лентой по белому песку, между кустами серого
дрока.
Она остановилась у поросшей деревьями возвышенности. Гвилу так
хотелось увидеть сквозь листву крыши и дымок над ними. Он огляделся:
справа и слева были поля, заливные луга и яблоневые сады. Должны же быть
люди! Тут он увидел ограду из камней и черных бревен. На камнях были
высечены четыре перчатки, указывающие на центральную колонну. На
бревенчатых перилах были вырезаны спирали. За оградой зияла воронка,
выкопанная или, может быть, выжженная каким-то ужасным орудием.
Гвил присмотрелся и вдруг увидел трех человек, спешащих к нему.
Конь занервничал. Незнакомцы приблизились, оглядели оценивающе Гвила
и взяли под уздцы его коня. Это были высокие, прекрасно сложенные люди,
одетые в плотно облегающие костюмы из черной кожи, их шапки походили на
мятые каштаны, поля закрывали уши. У всех - продолговатые лица, кожа цвета
слоновой кости, золотистые глаза и блестящие черные волосы.
Главный из них выступил вперед. Его лицо было непроницаемо.
- Привет тебе, чужеземец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50