Джо
закричал голосом тонким, как корнет-а-пистон. Он проклинал то, что она
здесь, ее лицо, зубы, сам воздух, которым она дышала. Он безрассудно и
дико кричал, что скорее убьет эту девчонку, чем посмотрит на нее, что он
будет держать ее только до тех пор, пока не подрастет, а потом продаст.
Это разрешало вопрос. Если она частица его тела, он бы нянчился с ней,
показывал бы самое лучшее, что в нем было. Она могла бы стать для него
началом новой жизни. Джо не был ее отцом.
Но кто такая Молли? Джин подняла альбом с фотографиями и замерла.
Шаги на улице затихли. Она услышала, как загремела входная дверь, как
позвали кого-то, но не поняла кого. Затем снова дребезжание, шаги
удалились. Тишина. Джин села на коробку и открыла альбом.
На первых двух картинках было детство Джона Парле. Дюжина снимков
венерианского дома на сваях, очевидно на Бренди-Бич. Маленький мальчик в
рваных розовых шортах, в котором она узнала Джо, стоял рядом с пышногрудой
женщиной с суровым лицом. Через несколько страниц Джо стал молодым
человеком. Он позировал у старого воздушного вагона "Дюрафлайт". На заднем
плане виднелись корявые коричнево-белые кисточные деревья, местом действия
все еще была Венера. На следующей странице только одна картинка:
миловидная девушка с пустоватым выражением лица. Зелеными чернилами было
накарябано: "Слишком плохо, Джо".
Действие переместилось на Землю. Бар, ресторан, большой групповой
снимок, где Джо, безмятежный и помпезный, стоял среди дюжины мужчин и
женщин, явно его служащих. Дальше в альбоме было только несколько
фотографий. Очевидно, по мере того, как таяло состояние Джо, он лишался
энтузиазма сниматься. На двух фотографиях, профессионально выполненных,
была женщина, блондинка с медным отливом, явно хозяйка приема. Подпись
гласила: "Славному малому. Вирли."
Оставалась только одна фотография, с таверной "Ацтек" двадцатилетней
давности, - так рассудила Джин по облику Джо. Он стоял в дверях, с одной
стороны от него были два бармена в безрукавках и швейцар, человек,
которого Джин помнила как азартного игрока, а с другой - четыре нахальных
женщины в вызывающих позах. Подписано было: "Джо и компания". Под каждой
фигурой стояло имя: "Вирли, Мей, Тата, Молли, Джо, Батч, Карл, Хофам".
Молли! С пересохшим горлом Джин изучала лицо. Ее мать? Большая тучная
женщина с грубым обликом. Черты лица мелкие, рыхлые, словно тесто, словно
трепетная свинячья нога.
Молли. Какая она, Молли? Трудно было не угадать ее профессию, а
значит, мало надежды на то, что она все еще живет по соседству.
Джин раздраженно вернулась к календарю, перелистала еще несколько
месяцев назад... За два года до ее рождения она нашла заметку: "Внес залог
за Молли и Мэй". Больше ничего. Джин на мгновение задумалась, взвешивая
все. Если эта отвратительная Молли была ее матерью, кто мог быть ее отцом?
Джин фыркнула. Сомнительно, что Молли сама знала это.
Сделав усилие, Джин вернулась к лицу цвета свиного жира, к маленьким
свинячьим глазкам. Они ранили ее. Значит, это ее Мама. Глаза внезапно
наполнились слезами, рот скривился. Джин продолжала смотреть, словно
отбывая покаяние. А что она в своем высокомерии ожидала? Баронесса
Понтеммы со своей леди в беломраморном замке... "Плохо быть такой
пронырливой, - сказала Джин печально. Она вздохнула. - Может быть, у меня
выдающийся отец?"
Идея ошеломила ее: "Должно быть, он очень здорово напился". Она
оторвала фото, сунула в карман и нерешительно поднялась на ноги. Пора
идти.
Джин упаковала коробки и нерешительно посмотрела на тело Гема. Не
слишком хорошо оставлять его здесь, на чердаке... Ничто, связанное с
Гемом, не могло быть слишком хорошим. Он может проваляться здесь неделю,
месяц... Она почувствовала тошноту, которую сердито подавила: "Будь
разумной, ты, дура".
Надо бы вытереть отпечатки пальцев...
Раздался грохот в наружную дверь. Хриплый голос позвал: "Гем!...
Гем!.." Джин побежала к двери. Пора уходить. Кто-то, наверное, видел, как
Гем входил сюда.
Она соскользнула вниз по лестнице, вылезла меж деревяшек жалюзи на
крышу сарайчика, поставила их на место, соскользнула на землю и поднырнула
под покосившуюся ограду, выходившую в тупик Алоха. Через десять минут Джин
оказалась в своей комнате в "Сунхаузе". Сбросив одежду, она стала под душ.
Лоснящийся ленивый клерк в здании суда заворчал, когда Джин скромно
обратилась к нему со своей просьбой.
- О, прошу вас, - сказала Джин, улыбаясь чуть в сторону: эта старая
уловка придавала ей вид мечтательного очарования, магической дерзости и
немыслимой, невообразимой красоты.
Клерк облизнул багровые отвислые губы:
- Ладно, ладно... Такая маленькая девушка, как вы, должна сидеть со
своей мамочкой. Ну?
Джин не считала умным сообщать ему, что именно мать-то она и искала.
Они стали вместе просматривать записи, пропуская ленту за лентой на
экране.
- В тот год мы трудились как пчелы, - пожаловался клерк. - Но мы
должны найти это имя, если... ну, вот Молли. Молли Саломон. Это она?
Арестована за бродяжничество и употребление наркотиков двенадцатого
января, пребывала в Доме Реабилитации до первого февраля. Залог внес Джо
Парле, человек, который владел салуном на Райской Аллее.
- Это она, - сказала взволнованно Джин. - Когда ее освободили?
- У нас таких сведений нет. Наверное, когда подавили ее пристрастие к
наркотикам, через год или два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43