Если не всего. У
нас всегда остается доход с двух миллионов долларов. Что-то около
пятидесяти тысяч в год. Что нам еще надо?
Глаза Джин от злости наполнились слезами:
- Почему вы рискуете, оставляя меня в живых? Рано или поздно я
вырвусь, стану свободной и не слишком буду разбираться, кто мне
пакостил...
- Моя дорогая девочка, - мягко упрекнул ее Колвелл. - Вы
перенервничали. В основании моего дела лежит столько, что вы даже и не
подозреваете. Словно подводная часть айсберга. Позвольте мне рассказать
вам маленькую историю. Сядьте, моя дорогая, сядьте.
- Без "дорогая", вы, старый...
- Ах ты, ах ты... - Колвелл положил карандаш и откинулся назад. -
Двадцать лет назад я работал постоянным врачом в Доме Реабилитации. Тогда,
конечно, я преуспевал. - Он резко взглянул на нее. - Все это должно
остаться между нами. Поняли?
Джин начала дико смеяться, затем на язык к ней стала проситься
поразительно удачная реплика. Но она сдержалась. Если старого Колвелла так
грызло тщеславие, если нужда в умном слушателе была такой, что он не
погнушался ею, пусть говорит. Так будет лучше.
Девушка уклончиво пробормотала что-то. Колвелл посмотрел на нее
украдкой и закудахтал, словно читал ее мысли.
- Ничего, ничего, - говорил Колвелл. - Вам не стоит забывать, что вы
очень многим мне обязаны. Само человечество мне многим обязано. - Старик
улыбался, лелея свою мысль, перекатывая ее любовно в мозгу. - Да, очень
многим. Вы, девушки, особенно. Семеро из вас, так сказать, обязаны мне
самим своим существованием. Я взял одну и сделал восемь.
Джин ждала.
- Семнадцать лет назад, - продолжал Колвелл мечтательно, - директор
Дома вступил в неблагоразумную любовную связь с молодой общественной
работницей. На следующий день, опасаясь скандала, директор
проконсультировался со мной. И я согласился осмотреть молодую женщину. При
помощи хитроумной фильтрации я сумел изолировать оплодотворенную
яйцеклетку. Я долго ждал такой возможности. Я нянчил эту яйцеклетку. Она
разделилась - первый шаг на ее пути к настоящему человеческому существу.
Очень осторожно я отделил одну от другой. Каждая разделилась снова, и
снова я отделил дуплеты. Еще одно деление, и опять я...
Джин глубоко вздохнула:
- Тогда Молли не моя мать. Не зря я слушаю...
Колвелл осадил Джин взглядом.
- Не спешите... Там, где была одна яйцеклетка, стало восемь. Восемь
идентичных. Я позволил им развиваться нормальным образом, хотя мог бы
продолжать процесс деления до бесконечности... Через несколько дней, когда
клетки стабилизировались, я взял восемь здоровых женщин-заключенных в
лазарет. Я впрыснул им снотворное и напичкал соответствующими гормонами, а
потом имплантировал каждой в матку по зиготе.
Колвелл рассмеялся, развалившись удобно в кресле.
- Восемь беременностей, и никогда я раньше не видел, чтобы женщины
были настолько изумлены. Одна из них, Молли Саломон, посчитала, что у нее
ремиссия болезни, и бежала из Дома до рождения ребенка. Моего ребенка.
Предполагаю, имею право сказать это. На самом деле, я считаю, она имела к
нему очень маленькое отношение. Последовала серия неудач, и я потерял из
виду ее и восьмого ребенка, - он с сожалением покачал головой. - Это
пробило неприятную брешь в замысле, но все же у меня оставались мои
семь... И вдруг, семнадцать лет спустя, в Столице, на Земле, я забрел в
офис и там - вы! Я знал, что меня ведет судьба!
Джин облизнула губы:
- Если Молли не моя настоящая мать, тогда кто же?
Колвелл сделал грубый жест:
- Не имеет значения. То, что непосредственный донор забыт, к лучшему!
Джин сказала как бы мимоходом:
- Чего вы добиваетесь? Вы доказали, что это может быть сделано; зачем
прятать бедных девушек в глуши Кодирона?
Колвелл проказливо подмигнул:
- Эксперимент еще не окончен, моя дорогая.
- Не окончен?
- Нет. Первая фаза блестяще завершена, теперь мы повторим процесс. И
в этот раз я запущу в дело свое собственное семя. Я хочу восемь больших
сыновей. Восемь больших мальчиков Колвеллов.
Джин тихо сказала:
- Это глупо.
Колвелл заморгал, замигал:
- Ни в коем случае. Желание иметь потомство - это одно из самых
сильных человеческих побуждений.
- Люди обычно делают это по-другому... Ваш метод больше не сработает.
- Не сработает? О, Земля, почему?
- Вы не имеете больше доступа к женщинам, которые будут вынашивать
плод. Здесь нет... - она осеклась, почти что закусив язык.
- Очевидно, мне не надо искать очень далеко. Восемь здоровых юных
девушек в расцвете сил.
- А мать?
- Одна из моей восьмерки. Доротея, Джейд, Берника, Фелисия, Санни,
Черри, Марта - и Джин. Любая из вас.
Джин беспокойно заворочалась:
- Мне не очень хочется быть беременной. Ни естественным путем, ни
искусственным.
Колвелл снисходительно покачал головой:
- Несомненно, в этом есть некоторые трудности.
- Ладно, - сказала Джин. - Что бы вы там ни планировали, не включайте
меня. Потому что я не собираюсь делать это, что бы вы там ни говорили. Мне
плевать.
Колвелл наклонил голову, и щеки его слегка порозовели.
- Моя дорогая юная женщина...
- Давайте без "дорогих юных женщин"...
Прозвучал звонок телевызова. Колвелл вздохнул и тронул кнопку. На
экране появилось лицо Джин, испуганное и отчаявшееся. За ним казенная
комната и два внимательных человека в форме. "Несомненно, Черри", -
подумала Джин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43