– Вероятно, – сказал он, – проводник боится наводнения, которые так часто бывают здесь. Когда гроза разражается дождем в горах, то часто случается, что потоки, почти высохшие в это время года, вдруг удивительно поднимаются. Прилив длится только несколько часов, но оставляет после себя полное разрушение. Поэтому мы хорошо сделаем, если последуем совету этого крестьянина.
Однако после получасовой ходьбы стало очевидно, что погода проясняется.
Туристы полагали, что можно отбросить осторожность. Почва к тому же становилась очень скалистой, между тем как в пятнадцати метрах ниже, на самом краю потока, сократившегося до безобидной струи воды, простиралось ложе из тонкого песка, которое должно было служить прекрасным ковров для усталых ног.
Путешественники вступили на этот эластичный песок, действительно очень удобный для ходьбы. Робер и Рожер собирали цветы для дам – розы, фиалки, сотнями росшие в щелях скал.
Но скоро долина, от самого Либраменто все сужавшаяся, уже ограничивалась ложем потока. Последний тут сразу сворачивал в узкий проход, имевший слева отвесную стену, тогда как правый берег, труднодоступный вследствие заграждавших его глыб, поднимался относительно мягкой покатостью до дороги, где в пятистах метрах дальше должны были ожидать лошади.
Прежде чем углубиться в этот проход, туристы предусмотрительно оглянулись назад. Вид открывался больше чем на километр, и вдали виднелась колокольня Либраменто. Небо все больше прояснялось. Ничего ненормального не замечалось в долине.
Юпитер, говорит поэт, лишает рассудка тех, кого хочет погубить. В предупреждениях, однако, путешественники не имели недостатка: письменные указания, почерпнутые Робером из книг, устные от крестьянина Либраменто, собственный опыт не отказывали им в советах. Но все презрели эти советы, даже тот, кто давал их, и успокоенная наступлением хорошей погоды компания доверчиво следовала в новом направлении потока.
Пройдя метров триста, Робер предложил произвести разведку, в уверенности, что они находятся недалеко от условленного места. От слова он перешел к делу, вскарабкался по правому берегу и быстро исчез между скалами, пока его товарищи продолжали медленно подниматься.
Не прошло и двух минут, как они остановились на месте. Глухой и страшный гул доносился из глубины курраля, увеличиваясь с каждой секундой.
Тотчас же память и рассудительность вернулись к неосторожным туристам. Все сообразили, что означает этот гул, и сразу бросились на правый берег, причем Рожер поддерживал Долли; остальные же заботились каждый о себе. С лихорадочной поспешностью поднялись они по крутому склону горы.
В одну минуту Долли, Рожер, Хамильтон, Блокхед и Сондерс были вне опасности, тогда как Джек немного поодаль находился наверху небольшой скалы.
Гул постепенно перешел в шипение, вой, рев, и волна уже приближалась, громадная, бешеная, несшая в своих желтоватых складках бесчисленные обломки.
Бессознательно Алиса следовала за своим деверем. Запоздав вследствие падения, она взобралась к подножию скалы, когда он был уже на вершине ее. Сначала она силилась тоже вскарабкаться на глыбу, но скоро сообразила, что у нее не хватает времени. Грозный поток был уже в каких-нибудь ста метрах.
Между тем, если бы она успела подняться еще на два-три метра, то, может быть, этого было бы достаточно. Но чтобы взобраться, ей необходима была помощь. Лишь бы Джек…
– Джек!.. – крикнула она.
В ответ на ее зов деверь потупил глаза. Он видел ее. Тотчас же наклонился, протянул ей руку…
Но какая адская улыбка заиграла на его губах? Какой затаенный взгляд с быстротой молнии перенес он с невестки на грозившую волну?
После короткого колебания он выпрямился, не оказывая помощи, о которой его молили, между тем как Алиса издала крик отчаяния, быстро подавленный завывающим потоком.
Бледный, запыхавшийся, точно после тяжелого труда, Джек одним прыжком удалился с места драмы. Никто никогда не узнает. И взор его уже обратился к Долли, которая была в полуобмороке и которой оказывал помощь Рожер, склонившись на колени.
Одновременно с Джеком Линдсеем Робер пустился бежать изо всех сил и присоединился к остальным. С высоты склона он видел, как поток катил свои ужасные волны. Увы, он явился слишком поздно! Однако вовремя, чтобы узнать только что происшедшую ужасную драму, если не виновника ее. Существует свидетель, который по крайней мере покарает.
Великий Боже! Робер и не думал карать! С обнаженной головой, багровым лицом, безумием в глазах, он что было духу пронесся мимо изумленных товарищей и, не произнеся ни слова, одним прыжком исчез в потоке, обратившемся в огромную и страшную реку, между тем как Долли, внезапно поняв, какое несчастье постигло ее, обвела глазами окружающих и, издав душераздирающий крик, упала на руки оцепеневшего Рожера.

Глава пятнадцатая
Лицом к лицу

Закатывалась ли звезда Томпсона? Бесспорно, отношения портились на «Симью».
Тридцатого мая пассажиры высадились на берег с утра. Как и накануне, они собрались за табльдотом «Английской гостиницы» и, как и накануне, провели день в осмотре Фуншала и его окрестностей.
Вечером же, когда они вернулись на пароход, мысль, что в продолжение четырех дней им придется проделывать то же, что и в первые два дня, внушила им такое отвращение, что половина их отказалась сходить на берег на следующий день.
Томпсон, умышленно остававшийся слепым и глухим, делал вид, что не замечает всеобщего недовольства. Без протеста принял он этот отказ, экономный для него, и с радостным лицом высадился во главе своей поредевшей партии, чтобы председательствовать за завтраком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125