Шаг за шагом, метр за метром защитников губернатора оттеснили к «дворцу». Сломив упорное сопротивление, нападавшие опрокинули их и, сметая все на пути, беспорядочной толпой ринулись во «дворец». Если бы бунтовщики нашли Боваля, его, несомненно, растерзали бы на части. Но губернатор исчез. Видя, какой оборот принимают события, он вовремя покинул «дворец». Именно в этот момент он удирал во все лопатки по дороге к Новому поселку.
Напрасные поиски довели победителей до исступления. Толпа обычно теряет чувство меры как в хорошем, так и в плохом. За неимением жертвы бандиты набросились на вещи. Жилище Боваля разграбили. Убогую мебель, бумаги, скудный скарб выбросили из окна. Потом это собрали в кучу и подожгли. Через несколько минут — по оплошности или по воле бунтарей — запылал и сам «дворец» Боваля.
Дым выгнал захватчиков из помещения. Теперь они уже совсем не походили на людей. Опьяневшие от крика, грабежа и насилия, люди начисто утратили самообладание. Их охватило одно-единственное дикое желание: мучить, убивать, уничтожать…
На площади все еще стояла толпа зрителей — женщин, детей, а также безучастных ротозеев, которых обычно превращают в козлов отпущения. В общем, здесь скопилась большая часть населения Либерии, но люди эти, слишком робкие, никак не могли послужить сдерживающим началом для смутьянов.
Противники Дорика сочли благоразумным перейти теперь на его сторону, и вдруг ни с того ни с сего вся эта шайка напала на мирную толпу.
Началось повальное бегство. Мужчины, женщины, дети бросились на равнину, а за ними, охваченные непонятным бешенством, гнались разъяренные хулиганы.
Со скалы, на которой стояли Кау-джер и Гарри Родс, ничего не было видно, кроме густого дыма, тяжелые клубы которого докатывались до самого океана. Эта черная завеса окутывала Либерию, откуда доносились неясные возгласы, призывы, проклятия, стоны. Но вот на равнине появился человек, мчавшийся со всех ног, хотя никто за ним не гнался. Перебравшись через мост, он, обессилев, упал возле вооруженного отряда Гарри Родса. Только тогда его узнали. Это был Фердинанд Боваль.
Сначала Кау-джеру все показалось простым и понятным: Боваль, изгнанный с позором, спасся бегством. Либерия охвачена мятежом. В результате — пожар и убийства.
Какой же смысл в таком бунте? Допустим, колонисты хотели избавиться от Боваля. Прекрасно. Но к чему это разбойничье опустошение? Ведь от него первыми же пострадают те, кто принимал в нем участие. Зачем было затевать резню, о которой можно было судить по доносившимся из Либерии крикам?
Кау-джер не отвечал Гарри Родсу. Прямой и недвижимый стоял он на вершине скалы, молча наблюдая за событиями, происходившими на противоположном берегу. Мучительные переживания не отражались на его всегда бесстрастном лице.
Но тем не менее душу Кау-джера раздирали тягостные сомнения. Перед ним встала тяжкая дилемма: закрыть ли глаза на действительность и продолжать упорствовать в своей ложной вере, в то время как несчастные безумцы перебьют друг друга, или же признать очевидность фактов, внять голосу рассудка, вмешаться в происходящую бойню и спасти этих людей даже против их воли? То, что подсказывал ему здравый смысл, означало — увы! — полное отрицание его прежней жизни. Пришлось бы признаться, что он верил в мираж, сознаться, что он строил жизнь на лжи, что все его теории не стоили и выеденного яйца и что он принес себя в жертву химере. Какой крах всех идеалов!..
Вдруг из пелены дыма, скрывавшей Либерию, выбежал какой-то человек. За ним показался другой, потом еще десятки и сотни беглецов. Среди них было много женщин и детей. Некоторые пытались укрыться в восточных горах, но большинство, настигаемое преследователями, неслось по направлению к Новому поселку.
Последней бежала полная женщина, которая не могла быстро двигаться. Один из преступников нагнал ее, схватил за волосы, повалил на землю и замахнулся…
Кау-джер обернулся к Гарри Родсу и сказал:
— Хорошо. Я согласен.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1. ПЕРВЫЕ ШАГИ
Кау-джер во главе пятнадцати добровольцев быстро пересек равнину и через несколько минут был в Либерии.
Драка на площади все еще продолжалась, но без прежнего ожесточения, а скорее по инерции. Многие даже позабыли, из-за чего она началась.
Появление маленького вооруженного отряда как громом поразило дерущихся. Никто не предвидел возможности такого быстрого и решительного действия. Драка сразу же прекратилась. Кое-кто из смутьянов бежал с поля боя, испугавшись неожиданного поворота событий. Другие замерли на месте, тяжело переводя дыхание, как люди, очнувшиеся после кошмарного сна. Резкое возбуждение сменилось тупой апатией.
Прежде всего Кау-джер поспешил потушить пожар, пламя которого, раздуваемое слабым южным бризом, грозило переброситься на весь лагерь. Огонь почти уничтожил бывший «дворец» Боваля, и вскоре от него осталась только груда обгоревших обломков, над которыми вился едкий дымок.
Потушив пожар и оставив пять человек возле присмиревшей толпы, Кау-джер с десятком своих приближенных отправился в окрестности столицы, чтобы собрать остальных эмигрантов. Это удалось без труда. Со всех сторон колонисты возвращались в Либерию.
Через час остельцев созвали на площадь. Трудно было себе представить, что эта мирная толпа еще недавно так бушевала и бесновалась. Теперь только многочисленные жертвы, лежавшие на земле, напоминали о кровавом побоище.
Люди стояли неподвижно, будто пронесшийся шквал сломил их волю. Покорно ожидая дальнейших событий, они равнодушно смотрели на вооруженный отряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114