Не удивительно, что имя Эрика заставило его встрепенуться, как только он заметил биографический очерк о молодом шведском мореплавателе. Но когда он ещё раз внимательно перечитал статью, его и без того измождённое лицо покрылось смертельной бледностью, и руки, сжимавшие газету, так сильно задрожали, что это не могло укрыться от внимания молчавшей до этой минуты дамы.— Отец, вам плохо? — спросила она с тревогой.— Мне кажется… слишком сильно натопили камин… Я пройду к себе в кабинет, — наверное, там не так душно… Пустяки… лёгкое недомогание! — ответил г-н Дюрьен, уходя в соседнюю комнату.Как бы невзначай он захватил с собой газету. Если бы дочь в состоянии была в ту минуту прочесть мысли своего отца, то в охватившем его смятении чувств она прежде всего обнаружила бы намерение во что бы то ни стало скрыть от неё эту статью.Она хотела было последовать за отцом в кабинет, но, вовремя догадавшись, что он ищет одиночества, безропотно подчинилась его капризу. Вскоре она услышала, как он ходит по кабинету взад и вперёд большими шагами, то открывая, то снова затворяя окно.Только через час она решилась приоткрыть дверь, чтобы узнать, как он себя чувствует. Г-н Дюрьен сидел на своим столом и писал письмо. Однако г-жа Дюрьен не заметила, что глаза его были полны слез… 21. ПИСЬМО ИЗ ПАРИЖА После возвращения в Стокгольм Эрик почти ежедневно получал много писем из разных европейских стран. Научные общества или частные лица слали ему свои поздравления, иностранные правительства отмечали его заслуги наградами и премиями, судовладельцы и негоцианты просили ответить на интересующие их вопросы. И все же он немного удивился, когда в одно прекрасное утро, разбирая корреспонденцию, обнаружил два конверта с парижским почтовым штемпелем.В первом, который он вскрыл, оказалось приглашение французского Географического общества капитану «Аляски» и его спутникам самолично пожаловать в Париж за получением большой почётной медали, присуждённой на торжественном заседании «Совершившему первое в мире кругосветное полярное плавание в арктических морях».Второй конверт заставил Эрика оцепенеть от неожиданности. Он был запечатан каучуковой облаткой в форме медальона, с вытесненными на нём инициалами Э.Д. и девизом Semper idem…Те же инициалы и тот же девиз воспроизводились и на уголке письма, вложенного в конверт. Оно было от г-на Дюрьена и гласило следующее: «Мой дорогой мальчик! Позвольте мне в любом случае так Вас называть. Я только что прочёл во французской газете одну биографическую заметку, переведённую со шведского, которая до такой степени взволновала меня, что я не в силах это выразить. В этой заметке речь идёт о Вас. Если можно верить тому, что в ней сообщается, Вы были подобраны в море двадцать два года тому назад норвежским рыбаком в окрестностях Бергена, в колыбели, привязанной к спасательному кругу с надписью „Цинтия“; арктическое плавание было предпринято Вами со специальной целью — отыскать человека, уцелевшего после крушения судна под этим названием, затонувшего в октябре 1858 года неподалёку от Фарерских островов; и, наконец, Вы вернулись из Вашей экспедиции, так и не сумев ничего выяснить. Если все это правда (о, чего бы я ни отдал, чтобы это было правдой!), я умоляю Вас, не теряя ни минуты, ответьте мне телеграммой. Ведь в таком случае, мой мальчик, — поймите моё нетерпение, мои сомнения и мою радость! — Высказались бы моим внуком, которого я уже столько лет оплакиваю, которого я считал безвозвратно погибшим; Вы оказались бы тем, кого моя дочь, моя бедная дочь, с её разбитым сердцем после драмы на «Цинтии», не перестаёт ещё призывать и не перестаёт ждать каждый день — её единственным сыном, единственным утешением и радостью в её горестном вдовстве!.. Найти Вас, найти Вас живым и прославленным — какое это было бы невероятное и огромное счастье! Но поверить в такое счастье я не решусь до тех пор, пока не получу от Вас личного подтверждения!.. И, тем не менее, как все это выглядит правдоподобно!.. В точности совпадают даже мельчайшие детали и подробности! Черты Вашего лица и весь Ваш облик удивительно напоминают мне моего покойного зятя. В тот единственный раз, когда мы случайно с Вами встретились, я сразу же почувствовал к Вам глубокую симпатию!.. И сейчас мне хочется верить, что моё безотчётное влечение к Вам было далеко не случайным… Несколько слов, всего лишь несколько слов — телеграфируйте немедленно! Не знаю даже, как я доживу до той минуты. Даст ли она мне ответ, которого я так мучительно и так страстно жду? Принесёт ли она моей бедной дочери и мне ту радость, которая вознаградит нас за долгие годы страданий и слез? Э.Дюрьен, генеральный консул в отставке. 104, ул. Деварен, Париж».
К этому письму был приложен документ с заверенной подписью г-на Дюрьена, также написанный его рукой. Эрик с жадностью прочёл следующие строки: «Я был французским консулом в Новом Орлеане, когда моя единственная дочь Катерина вышла замуж за молодого француза Жоржа Дюрьена, нашего дальнего родственника, как и мы родом из Бретани. Жорж Дюрьен был горным инженером. Он приехал в Соединённые Штаты, чтобы заняться эксплуатацией недавно открытых нефтяных источников, и рассчитывал провести в Америке несколько лет. Сын ближайшего друга моей молодости, носящий одинаковую с нами фамилию, г-н Дюрьен был принят в моем доме, как и подобало такому достойному человеку. И когда он попросил руки моей дочери, я без колебаний дал своё согласие. Вскоре после свадьбы я был неожиданно назначен консулом в Ригу и мне пришлось расстаться с дочерью, так как важные дела задержали зятя в Соединённых Штатах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75