Все это так отлича-
лось от стереотипной <истории болезни>, которую она
преподнесла ранее! Тогда и началась настоящая психо-
терапия, и в конечном счете она была очень успешной.

Этот случай был одним из многих, которые помогли
мне ощутить, а потом и осознать, что именно клиент
может знать, что его беспокоит, в каком направлении
надо идти, какие проблемы являются для него сущест-
венными, какой жизненный опыт находится у него в
глубинах сознания. Мне стало ясно, что до тех пор, пока
у меня не будет необходимости демонстрировать свои
ум и знания, в процессе психотерапии лучше опираться
на клиента, когда выбираешь, куда двигаться и что де-
лать.

Психолог или... ?

В это время я начал сомневаться, психолог ли я.
Психологи Рочестерского университета дали мне по-
нять, что то, что я делаю, - это не психология; они
также не были заинтересованы в моем преподавании на
отделении психологии. Я посещал заседания Американ-
ской психологической ассоциации и обнаружил, что до-
клады там в основном касались процессов научения у
крыс и лабораторных экспериментов, не имеющих ни-
какого отношения к тому, что я делал. Социальные ра-
ботники - психиатры, казалось, говорили на моем язы-
ке, поэтому я стал проявлять интерес к профессии со-
циального работника, работая в местных и даже в об-
щенациональных отделениях. Только тогда, когда была
образована Американская ассоциация по прикладной
психологии, я стал действительно активно работать в
качестве психолога.

Я начал читать лекции в университете на отделении
социологии о том, как понимать трудных детей и обра-

щаться с ними. Вскоре отделение образования также
признало, что эти курсы относятся к психологии обра-
зования. (Перед тем как я уехал из Рочестера, отделе-
ние психологии также испросило разрешения занести
их в программу, таким образом, я был признан психо-
логом.) Только теперь, описывая эти события, я начи-
наю осознавать, как упорно я шел своим собственным
путем, не заботясь о том, иду ли я в ногу с представи-
телями моей профессии или нет.

Недостаток времени не дает мне возможности рас-
сказать о том, как мной было открыто отделение Цент-
ра направляющей помощи в Рочестере, или о борьбе с
некоторыми психиатрами, которая также была частью
моей жизни в то время. Эти административные заботы
не имели особого отношения к развитию моих идей.

Мои дети

Период раннего детства моих сына и дочери совпал
с периодом моей работы в Рочестере. Их развитие нау-
чило меня гораздо большему, чем любое профессио-
нальное обучение. Мне кажется, в то время я не был
хорошим отцом, к счастью, у них была великолепная
мать - моя жена, благодаря которой я постепенно ста-
новился все более и более, понимающим родителем. Ко-
нечно, бесценным было то преимущество, которое я
имел в эти годы и позже, общаясь с двумя прекрасными
восприимчивыми душами, с их горестями и радостями
детства, с натиском и трудностями подросткового воз-
раста, с их взрослением и началом собственной семей-
ной жизни. Я думаю, что и моя жена считает одним из
самых лучших достижений, которое когда-либо мы име-
ли, то, что мы можем интимно, по-настоящему общаться
со своими взрослыми детьми и их супругами, а они -
с нами.

Годы в штате Огайо

В 1940 году я принял предложение преподавать в
государственном университете штата Огайо. Уверен,
что единственной причиной, по которой меня пригласи-
ли, была моя книга <Клиническое лечение трудного ре-
бенка>, которую я вымучил во время каникул и кратких

отлучек. К моему удовольствию и чего я совсем не ожи-
дал, мне предложили должность профессора. Я от всей
души рекомендую начинать свою карьеру в научном ми-
ре на этом уровне. Я часто чувствовал благодарность за
то, что не вступал в унижающее ученого соревнование
в продвижении <ступенька за ступенькой> по лестнице
карьеры на факультетах университета, участники кото-
рого усваивают лишь один урок - не высовываться.

Именно пытаясь научить студентов-выпускников
университета Огайо тому, что я узнал о лечении и кон-
сультировании, я, пожалуй, впервые начал понимать,
что на основе своего опыта сформировал совершенно
отличный от других взгляд на эти проблемы. Когда же
я постарался очертить контуры некоторых моих идей и
представить их в статье, опубликованной в декабре
1940 года в Миннесотском университете, реакция ок-
ружающих была очень бурной. В первый раз я почувст-
вовал, что моя новая теория, которая казалась мне бле-
стящей и полной великолепных возможностей, пред-
ставляла угрозу для других людей. То, что я очутился в
центре критики, доводов за и против, обескуражило ме-
ня и заставило задуматься. Несмотря на это, я чувство-
вал, что мне есть что сказать, и я написал рукопись
<Консультирование и психотерапия>, изложив в ней
то, что, по моему мнению, является более эффективным
направлением в психотерапии. И опять с некоторым
удивлением я сейчас осознаю, как мало я старался быть
практичным. Когда я представил рукопись, издатель
счел ее интересной и обладающей новизной, но хотел
знать, для какого курса и университета она предназна-
чается. Я ответил, что знаю только две возможности ее
использования - курс, где я преподавал, и еще один
курс в другом университете. Издатель думал, что я сде-
лал большую ошибку, не приспособив мой текст к со-
ответствующим университетским курсам. Он очень со-
мневался, сможет ли продать 2000 экземпляров книги,
что было необходимо, чтобы покрыть затраты на ее из-
дание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199