— Три такие строфы производят хорошее впечатление, но вот когда их три сотни, поэма начинает казаться скучноватой. Здесь я как раз должен согласиться с Эзрой в том, что краткость — сестра таланта.
— А кто он, этот капитан Фуллер? — спросил сэр Джон, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно небрежнее.
— Как мне сказали, он крупный специалист в вопросах военной стратегии, — ответил Паунд. — Недавно он начал писать мистические стихи, все как один похожие на тот, который мы только что услышали. Как по мне, он слишком многословен и витиеват.
Сэр Джон возбужденно вспоминал: «О, красная кобра желания, выпущенная на волю младыми девами! Я люблю тебя, Эвоэ! Я люблю тебя, ИАО! Фаллический смысл этой строки был совершенно очевиден, особенно после слов Йейтса о том, что ритм поэзии есть не что иное, как ритм Эроса. Может быть, Лола состоит в одной из запрещенных „лож левой руки“ (Джоунз назвал их „культами тьмы“), которые откололись от „Золотой Зари“ и погрязли в сатанизме? Он посмотрел на нее снова и на этот раз встретился с ней взглядом, но увидел в ее глазах лишь загадочную искорку смеха. Что было в ее взгляде — дружелюбие, насмешка или опасность? А может быть, воображение сэра Джона было слишком возбуждено первой встречей с чувственным соблазном, способным разрушить и его робость, и доставшиеся ему по наследству строгие принципы викторианской морали? „Что, — подумал он с ужасом, — если это влечение окажется сильнее обета, который я дал Джоунзу?“ Он отвернулся, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и внезапно оказался во власти целого сонма подозрений. Итак, Йейтс состоит в „Золотой Заре“, это вне всякого сомнения. А кто еще из присутствующих? Может быть, все они собрались здесь, чтобы подвергнуть испытанию его верность обету? Он так и не набрался храбрости взглянуть на Лолу еще раз и постыдно бежал с вечеринки, как только это позволили правила приличия.
В ту ночь ему снилась Лола. Она подняла юбку, чтобы поправить подвязку, и внезапно перехватила жадный взгляд сэра Джона, который наблюдал за ней, не отрываясь. Он ужасно испугался и побежал прочь. За ним погналось чудище, ужасный и подлый зверь по имени Сид. Вне себя от ужаса, он забрался в пещеру, полную пчел, и потом осторожно брел в темноте в поисках выхода. Солнце встало над горизонтом, и он тоже встал, и у него встал, великий одноглазый в поисках подвязки. Раздался ужасный вой, потом он услышал чей-то голос: «Ненавидь и будь пронзен!». Обернувшись, он увидел Страшного Бога Бафомета с огромным восставшим фаллосом, а прямо над ним — перевернутую пентаграмму тамплиеров.
Сэр Джон вскрикнул и рывком сел в кровати. В комнате раздался оглушительный грохот и треск.
— С вами все в порядке, сэр? — послышался за дверью голос Уайлдблада, дворецкого.
— Вы тоже это слышали? — спросил сэр Джон. — Я думал, мне приснилось…
— Должно быть, это землетрясение, сэр. Я вам нужен, сэр?
— Нет, — ответил сэр Джон. — Со мной все в порядке, Уайлдблад.
Осмотревшись, он увидел, что зеркало, которое стояло в противоположном углу комнаты, треснуло. Полтергейст: атака астральных сил. Он напомнил себе основное правило «Золотой Зари»: что бы ни случилось, не давать волю страху и не спешить с выводами. Вероятно, Уайлдблад прав, и это всего лишь небольшое землетрясение.
Но заснуть ему больше не удалось, ибо он увидел ужасный лик Бафомета, Страшного Бога, и понял, что его странствия по Черной Башне больше не ограничиваются только лишь царством сна. Земля в буквальном смысле вздрогнула под ним, и этот толчок говорил о том, что мир астральный и мир физический вступили во взаимодействие. Вероятно, это было «всего лишь небольшое землетрясение», но сэр Джон знал, что в тот момент, когда треснуло зеркало, дверь между мирами широко распахнулась.
XI
Сэр Джон настойчиво, хотя по-прежнему безуспешно, выполнял упражнения по астральной проекции. Тем временем Джоунз вел себя все более странно. Во время одной из встреч, которые теперь происходили раз в две недели, он показал сэру Джону рисунок из «Панча»: чрезвычайно раздраженный джентльмен и надутый таможенный инспектор враждебно уставились друг на друга. Таможенник говорит: «У нас кошки идут как собаки, кролики тоже как собаки, а ваша проклятая черепаха — насекомая!»
Сэр Джон неуверенно улыбнулся.
— Забавно, — произнес он, пытаясь понять, к чему клонит Джоунз.
— В этом рисунке скрыта величайшая тайна иллюминатов, — торжественно объявил Джоунз. — И вы ее раскроете, достаточно лишь немного подумать.
Он передал рисунок сэру Джону, который покорно принес его домой, повесил на стену в спальне и созерцал как минимум пару раз в день. Просветление по-прежнему казалось недостижимым. Естественно, система понятий образованного путешественника не совпадала с системой понятий автора таможенных правил, но какое отношение это имело к вопросам духовного характера?
На следующей встрече Джоунз вручил сэру Джону сочинения Льюиса Кэррола.
— В этой книге, — произнес он очень серьезно, — закодированы основы каббалистического учения.
Сэр Джон вспыхнул от злости.
— Вот теперь я точно знаю, что вы надо мной издеваетесь, — вскричал он. — Я был о вас гораздо лучшего мнения, Джоунз. Вы ведете себя недостойно.
— Итак, — сказал Джоунз, — вы хотите сказать, что знаете больше, чем ваш учитель?
— По крайней мере я вижу, что вы пытаетесь меня мистифицировать.
Джоунз был невозмутим.
— Уверен, — сказал он, — что вы не раз сталкивались с изречением «когда ученик готов, говорит учитель». Знаете, в чем его истинный смысл? Дверь открывается вовнутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97