Они всячески
подчеркивают, что исследования их лишь начались, но в скором времени дадут
огромные результаты. С поправкой на личную заинтересованность (т.е.
вычитая из всего ими сказанного 90%) мы можем все же смело признать, что
работы еще много.
Так, нужно установить оптимальное число членов. Искомая величина лежит
где-то между тремя (когда невозможно собрать кворум) и 21 (когда организм
начинает гибнуть). Одна небезынтересная теория предлагает число 8. Почему
же? Потому что все существующие страны единодушно его избегают. Как ни
привлекательна эта теория на первый взгляд, против нее имеется серьезное
возражение. Именно 8 членов было в Совете кабинета у Карла I. А чем это
для него кончилось!

ВОЛЯ НАРОДА, или Ежегодное общее собрание
Все мы знаем, чем отличаются друг от друга английские и французские
парламентские учреждения и соответственно учреждения, происходящие от них.
Все мы видим, что разница эта никак не связана с национальным характером,
но проистекает непосредственно от расположения мест. Англичане приучены к
спортивным играм и, входя в свою палату общин, рады бы заняться чем-нибудь
другим. Им нельзя сыграть в гольф или в теннис, но они могут притвориться,
что политика - такая же игра. Если бы не это, парламент был бы для них
скучней, чем он есть. И вот британцы, ведомые привычкой, образуют две
команды (каждая - с судьей) и дают им биться до изнеможения. Палата общин
устроена так, что отдельный ее член вынужден принять ту или иную сторону,
еще не зная доводов или даже не зная, в чем дело. Он приучен с
младенчества играть за своих, что и спасает его от излишних умственных
усилий. Тихо пробравшись на свое место к концу какой-нибудь речи, он знает
доподлинно, как надо подыграть. Если выступающий из его команды, он
выкрикнет "Слушайте, слушайте!", если из чужой, он смело воскликнет
"Позор!" или просто "О!". Попозже, улучив момент, он может спросить у
соседа, о чем речь. Но строго говоря, это не нужно. Те, кто сидит по ту
сторону, абсолютно не правы, и все их доводы - чистый вздор. Те же, кто
сидит с ним, преисполнены государственной мудрости, и речи их блещут
убедительностью, умеренностью и красотой.
Совершенно неважно, в Хэрроу или охотясь за богатыми невестами учился
он житейской ловкости, и в той, и в другой школе учат, когда надо бурно
поддерживать, а когда возмущаться. Однако главное в британской системе -
расположение мест. Если бы скамьи не располагались с двух сторон зала,
никто не отличил бы истину от лжи и мудрость от глупости, разве что стал
бы слушать. Но слушать поистине смешно, ибо половина речей неизбежно
окажется полной чушью.
Во Франции сразу совершили ошибку, рассадив народ полукругом, лицом к
председателю. Нетрудно представить, что вышло, но представлять и незачем -
это и так все знают. Команд образовать нельзя, и нельзя сказать не слушая,
чей довод убедительней. Есть еще одно неудобство: все говорят
по-французски; к счастью, Соединенные Штаты мудро отказались это перенять.
Но французская система достаточно плоха и без этого. Вместо того чтобы
образовать две стороны - плохую и хорошую - и сразу знать, что к чему,
французы наплодили множество отдельных команд. Когда на поле такая
неразбериха, играть нельзя. Конечно, здесь есть правые (справа) и левые
(слева), что прекрасно. Все же и французы не дошли до того, чтобы сажать
всех по алфавиту. Но при полукруглом расположении образуются тончайшие
оттенки правизны и левизны. Нет и следа нашей четкой разницы между правдой
и неправдой. Один депутат левее, чем месье Такой, но правее, чем месье
Сякой. Что это нам дает? Что с этим делать, даже если говорить
по-английски? Что дает это французам? Ответ один: "Ничего".
Это известно и без нас. Однако не все знают, что расположение мест
чрезвычайно важно и для других собраний и заседаний, как международных,
так и простых. Возьмем, к примеру, конференции круглого стола. Сразу ясно,
что стол квадратный резко изменил бы дело, а прямоугольный стол - и
подавно. Разница не только в продолжительности и в пылкости споров - форма
стола влияет и на результаты, если они вообще есть. Как известно, итог
голосования редко зависит от самого дела. На него влияет множество
факторов, большая часть которых не входит сейчас в наше рассмотрение.
Отметим, однако, что окончательный исход зависит от голосов центра
(конечно, это не относится к палате общин, где центра нет). Центральный
блок состоит из следующих элементов:
1) тех, кому не досталось ни одной из разосланных заранее памятных
записок. Они уже за неделю пристают ко всем, кто, по их мнению, придет;
2) тех, кто слишком глуп, чтобы следить за ходом дела. Их легко
опознать, так как они часто спрашивают: "О чем это он?";
3) глухих. Они сидят, приставив ладонь к уху, и ворчат себе под нос: "А
погромче нельзя?";
4) тех, кто недавно напился, но пришел (неизвестно зачем), хотя у них
страшно болит голова и им все безразлично;
5) престарелых, которые особенно горды своей свежестью и полагают, что
этим, молодым, до них далеко. "А я пешком пришел, - шамкают они. - Недурно
для восьмидесяти двух, а?";
6) слабых духом, которые обещали поддержку и тем и другим и теперь не
знают, как быть: воздержаться или сказаться больными.
Чтобы завоевать голоса центра, надо прежде всего опознать и пересчитать
его членов. Все остальное зависит от мест. Лучше всего сделать так, чтоб
заведомо ваши сторонники завели с ними беседу до начала собрания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196