Желание стяжать себе
славу стойкой смертью, утешительные мысли о печали
окружающих, надежда оставить после себя доброе имя,
уверенность в освобождении от жизненных тягот и прихо-
тей судьбы - все это недурные средства, но ви одно из
них нельзя считать надежным. От них не больше проку,
чем от деревянной изгороди для солдат, которым нужно пе-
ребежать поле под огнем врага. Пока изгородь далеко, лю-
дям кажется, что она может их защитить, но по мере при-
ближения к ней они начинают понимать, что защита эта
непрочна. Было бы слишком самонадеянно с нашей сто-
роны думать, что смерть и вблизи покажется нам такой
же, какой мы видели ее издали, и что наши чувства, имя
которым - слабость, достаточно закалены, чтобы позво-
лить нам бестрепетно пройти через самое тяжкое из всех
испытаний. Равным образом, и на себялюбие может рас-
считывать лишь тот, кто его не понимает: оно не способно
заставить нас легко отнестись к событию, которое ему же
несет гибель. Наконец, разум, в котором многие надеются
найти поддержку, слишком слаб, чтобы при встрече со
смертью мы могли на него опереться. Наоборот, он осо-
бенно часто предает нас и, вместо того чтобы научить пре-
зрению к смерти, ярко освещает все, что есть в ней ужасно-
го и отталкивающего. Единственное, что в его силах, -
это посоветовать нам отвратить от нее взоры и сосредото-
чить их на чем-нибудь другом. Катон и Брут обратились к
возвышенным помыслам, а не так давно некий лакей удо-
вольствовался тем, что пустился в пляс на том самом эша-
фоте, где его должны были колесовать. Невзирая на то, что
способы различны, - результат один и тот же. Хотя раз-
ница между великими людьми и людьми заурядными ог-
ромна, те и другие, как явствует из множества примеров,
нередко принимают смерть одинаково. Впрочем, есть и
отличие: у великих людей презрение к смерти вызвано
ослепляющей их любовью к славе, а у людей простых -
ограниченностью, которая не позволяет им постичь всю
глубину ожидающего их несчастья и дает возможность
думать о вещах посторонних.
R Дарования, которыми Господь наделил людей, так же раз-
нообразны, как деревья, которыми он украсил землю, и каж-
дое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему
присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево ни-
когда не родит даже дрянны яблок, а самый даровитый
человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающим-
ся только тому, кто к этому делу способен. И потому сочи-
нять афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к заня-
тию такого рода, не менее смехотворно, чем ожидать, что на
грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюльпаны.
R Разновидностей тщеславия столько, что и считать не стоит.
R Свет полон горошин, которые издеваются над бобами.
R Кто слишком высоко ценит благородство своего происхож-
дения, тот недостаточно ценит дела, которые некогда легли
в его основу.
R В наказание за первородный грех Бог дозволил человеку
сотворить кумир из себялюбия, чтобы оно терзало его на
всех жизненных путях.
R Своекорыстие - душа нашего сознания: подобно тому, как
тело, лишенное души, не видит, не слышит, не сознает, не
чувствует и не движется, так и сознание, разлученное, если
дозволено употребить такое выражение, со своекорыстием,
не видит, не слышит, не чувствует и не действует. Потому-
то и человек, который во имя своей выгоды скитается по
морям и землям, вдруг как бы цепенеет, едва речь заходит о
выгоде ближнего; потому-то внезапно погружаются в дре-
моту и словно отлетают в иной мир те, кому мы рассказыва-
ем о своих делах, и так же внезапно просыпаются, стоит их
почуять в нашем рассказе нечто, хотя бы отдаленно их за-
трагивающее. Вот и получается, что наш собеседник то те-
ряет сознание, то приходит в себя, смотря по тому, идет ли
дело о его выгоде или, напротив, не имеет к нему никакого
касательства.
R Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим,
как будто награждены бессмертием.
R Порой кажется, что сам дьявол придумал поставить леность
на рубежах наших добродетелей.
R Мы потому готовы поверить любым рассказам о недостат-
ках наших ближних, что всего легче верить желаемому.
R Исщеляет от ревностя только полная уверенность в том, чего
мы больше всего боялись, потому что вместе с нею прихо-
дит конец или нашей любви, или жизни; что и говорить,
лекарство жестокое, но менее жестокое, чем недоверие и
подозрение.
R Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды,
надежда всегда полна боязни.
R Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду:
мы и сами постоянно утаиваем ее от себя.
R Мы чаще всего потому превратно судим о сентенциях, до-
казывающих лживость людских добродетелей, что наши соб-
ственные добродетели всегда кажутся нам истинными.
R Преданность властям предержащим - лишь другая ли-
чина себялюбия.
R Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там нача-
ло добру.
R Философы порицают богатство лишь потому, что мы плохо
им распоряжаемся. От нас одних зависит и приобретать, и
пускать его в ход, не служа при этом пороку. Вместо того
чтобы с помощью богатства поддерживать и питать злодея-
ния, как с помощью дров питают пламя, мы могли бы от-
дать его на служение добродетелям, придав им тем самым
и блеск, и привлекательность.
R Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и
недругам.
R Поскольку всех счастливее в этом мире тот, кто доволь-
ствуется малым, то власть имущих и честолюбцев надо счи-
тать самыми несчастными людьми, потому что для счастья
им нужно несметное множество благ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132