R Радость, охватывающая нас в первую минуту при "виде счас-
тья наших друзей, вызвана отнюдь не нашей природной добро-
той или привязанностью к ним: она просто вытекает из се-
бялюбивой надежды на то, что и мы в свою очередь будем
счастливы или хотя бы сумеем извлечь выгоду из их удачи.
R В невзгодах наших лучших друзей мы всегда находим не-
что даже приятное для себя.
R Как мы можем требовать, чтобы кто-то сохранил нашу тай-
ну, если мы сами не можем ее сохранить?
R Самое опасное следствие гордыни - это ослепление: оно
поддерживает и укрепляет ее, мешая нам найти средства,
которые облегчили бы наши горести и помогли бы исце-
литься от пороков.
R Потеряв надежду обнаружить разум у окружающих, мы
уже и сами не стараемся его сохранить.
R Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою
лень, они хотят казаться усердными.
R У нас столько же оснований сетовать на людей, помогаю-
щих нам познать себя, как у того афинского безумца жало-
ваться на врача, который исцелил его от ложной уверенно-
сти, что он - богач,
R Философы, и в первую очередь Сенека, своими наставления-
ми отнюдь не уничтожили преступных людских помыслов,
а лишь пустили их на постройку здания гордыни.
R Не замечать охлаждения друзей
дружбу.
значит мало ценить их
R Даже самые разумные люди разумны лишь в несуществен-
ном; в делах значительных разум обычно им изменяет.
R Самое причудливое безрассудство бывает обычно порожде-
нием самого утонченного разума.
R Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или
неспособностью много съесть.
R Человеческие дарования подобны деревьям: каждое обла-
дает особенными свойствами и приносит лишь ему прису-
щие плоды.
6) Быстрее всего мы забываем то, о чем нам прискучило
говорить.
R Когда люди уклоняются от похвал, это говорит не столько
об их скромности, сколько о желании услышать более утон-
ченную похвалу.
R Люди порицают порок и превозносят добродетель только
из своекорыстия.
R Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в доб-
родетельных намерениях.
R Красота, ум, доблесть под воздействием похвал расцветают,
совершенствуются и достигают такого блеска, которого ни-
когда бы не достигли, если бы остались незамеченными.
R Себялюбие наше таково, что его не перещеголяет никакой
льстец.
R Люди не задумываются над тем, что запальчивость запальчи-
вости рознь, хотя в одном случае она, можно сказать, невин-
на и вполне заслуживает снисхождения, ибо рождена пыл-
костью характера, а в другом - весьма греховна, потому
что проистекает из неистовой гордыни.
R Величием духа отличаются не те люди, у которых меньше
страстей и больше добродетелей, чем у людей обыкновен-
ных, а лишь те, у кого поистине великие замыслы.
R Короли чеканят людей, как монету; они назначают им цену,
какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих
людей не по их истинной стоимости, а по назначенному
курсу.
R Даже прирожденная свирепость реже толкает на жестокие
поступки, нежели себялюбие.
R О всех наших добродетелях можно сказать то же, что некий
итальянский поэт сказал о порядочных женщинах: чаще
всего они просто умеют прикидываться порядочными.
R То, что люди называют добродетелью, - обычно лишь при-
зрак, созданный их вожделениями и носящий столь высо-
кое имя для того, чтобы они могли безнаказанно следовать
своим желаниям.
R Мы так жаждем все обратить в свою пользу, что видим
добродетели в пороках, несколько схожих с ними по внеш-
ности и ловко переряженных нашим себялюбием.
R Иные преступления столь громогласны и грандиозны, что
мы оправдываем их и даже прославляем: так, обкрадыва-
ние казны мы зовем ловкостью, а несправедливый захват
чужих земель именуем завоеванием.
R Мы сознаемся в своих недостатках только под давлением
тщеславия.
R Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно
плохи.
R Человек, неспособный на большое преступление, с трудом
верит, что другие вполне на него способны.
R Пышность погребальных обрядов не столько увековечивает
достоинства мертвых, сколько ублажает тщеславие живых.
R Сквозь изменчивость и шаткость, как будто царящих в мире,
проглядывает некое скрытое сцепление событий, некий из-
вечно предопределенный Провидением порядок, благодаря
которому все идет как положено по заранее предначертан-
ному пути.
R Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а что-
бы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновен-
ного мужества.
R Кто захотел бы определить победу по ее родословной, тот
поддался бы, вероятно, искушению назвать ее, вслед за по-
этами, дочерью небес, ибо на земле ее корней не отыскать.
И впрямь, победа - это итог множества деяний, имеющих
целью отнюдь не ее, а частную выгоду тех, кто эти деяния
совершают; вот и получается, что хотя люди, из которых
состоит войско, думают лишь о собственной выгоде и воз-
вышении, тем не менее они завоевывают величайшее все-
общее благо.
R Не может отвечать за свою храбрость человек, который ни-
когда не подвергался опасности.
R Людям куда легче ограничить свою благодарность, нежели
свои надежды и желания.
R Подражание всегда несносно, и подделка нам неприятна
теми самыми чертами, которые пленяют в оригинале.
R Глубина нашей скорби об утрате друзей сообразна порою не
столько их достоинствам, сколько нашей нужде в этих лю-
дях, а также их высокому мнению о наших добродетелях.
R Нелегко отличить неопределенное и равно ко всем относя-
щееся благорасположение от хитроумной ловкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132