О Если монарх и забывает о нелепом этикете, то всегда
ради потаскушки или шута, а не человека истинно достойно-
го. Если женщина и обнаруживает свое чувство, то всегда ради
какого-нибудь ничтожества, а не человека порядочного. Если
уж мы сбрасываем с себя оковы общественного мнения, то чаще
всего не затем, чтобы подняться над ним, а затем, чтобы себя
уронить.
О В наши дни люди уже не совершают иных промахов
или совершают их гораздо реже. Мы стали настолько утон-
ченны, что даже подлец - если он следует рассудку, а не зову
своей натуры, и дает себе труд хоть немного поразмыслить -
воздерживается от известных низостей, которые в старину
могли бы оказаться отнюдь не бесполезны. Я наблюдал, как
независимо, пристойно, без всякого раболепства и т. д. держат-
ся подчас при государе или министре весьма беспечные люди.
Этим они вводят в заблуждение юношей и новичков, то ли не
знающих, то ли забывающих о том, что человека следует су-
дить по всей совокупности его правил и поступков.
- 154 -
О Когда видишь, как настойчиво ревнители существующего
порядка изгоняют достойных людей с любой должности, на
которой те могли бы принести пользу обществу, когда при-
сматриваешься к союзу, заключенному глупцами против всех,
кто умен, поневоле начинает казаться, что это лакеи вступили
в сговор с целью устранить господ.
О Кого встречает молодой человек, вступая в свет? Людей,
которые уверяют, что жаждут взять его под свое покровитель-
ство, почтить своим вниманием, руководить им, стать его со-
ветчиками. (О тех, кто стремятся повредить ему, обмануть его,
устранить, погубить, я просто умалчиваю). Если душа у него
возвышенная и он ищет покровительства лишь у своей добро-
детели, не нуждается ни в почестях, ни в чьем бы то ни было
внимании, руководится собственными правилами, а советов
просит только у своего разума, сообразуясь при этом со своей
натурой и положением, ибо знает себя лучше, чем его знают
другие, свет объявляет его чудаком, оригиналом, дикарем. Если
же это человек недалекого ума, заурядного характера, нетвер-
дых правил, если он не замечает, что им руководят и ему покро-
вительствуют, если он орудие в руках тех, кто им вертят, свет
находит его очаровательным и, как говорится, добрым малым.
О Общество, вернее, так называемый свет, - это не что
иное, как арена борьбы множества мелких и противоречивых
интересов, вечной схватки тщеславных притязаний, которые
сталкиваются, вступают в бой, ранят и унижают друг друга,
расплачиваясь за вчерашнюю победу горечью сегодняшнего
поражения. Про того же, кто предпочитает жить уединенно и
держаться подальше от этой омерзительной свалки, где чело-
века, только что приковавшего к себе все взоры, через секунду
уже топчут ногами, - про того говорят, что он ничтожество,
что он не живет, а прозябает. Ведное человечество!
О Глубокое равнодушие, с которым люди относятся к доб-
родетели, кажется мне гораздо более странным и возмутитель-
ным, чем порок. Чаще всего таким гнусным равнодушием
грешат те, кого людская низость угодливо именует высокими
особами, - вельможи, сановники. Не объясняется ли оно у
них смутным, утаенным от самих себя сознанием того, что
человека добродетельного нельзя превратить в орудие интри-
ги? Вот они и пренебрегают им, считая, что в стране, где без
- 155 -
интриг, фальши и хитрости ничего не добьешься, от него нет
пользы ни им, ни кому бы то ни было.
О Что повсеместно видим мы в свете? Искреннее и ребяч-
ливое преклонение перед нелепыми условностями, перед глу-
постью (глупцы приветствуют свою царицу!) или вынужден-
ную мягкость по отношению к ней (умные люди боятся своего
тирана!).
О Нелепое тщеславие побуждает буржуа делать из своих
дочерей навоз для земель знати.
О Предположим, что десятка два людей, притом даже по-
рядочных, знают и уважают человека признанного таланта, на-
пример Дориласа. Допустим, они собрались вместе и приня-
лись восхвалять его дарования и добродетели, которых никто
из них не ставит под сомнение.
- Жаль только, - добавляет один из собеседников, -
что ему так несладко живется.
-Да что вы! -возражает ему другой. -Просто он скро-
мен и чуждается роскоши. Разве вам не известно, что у него
двадцать пять тысяч ренты?
- Неужто?
- Уверяю вас - да. У меня есть тому доказательства.
Вот сейчас этому талантливому человеку самое время по-
явиться и сравнить прием, который окажут ему в подобном
обществе теперь, с той большей или меньшей холодностью -
вполне учтивой, конечно, - с какой его встречали там рань-
ше. Он так и делает; сравнение исторгает у него горестный
стон. Однако среди присутствующих нашелся все же человек,
который держится с ним по-прежнему. <Один на двадцать? -
восклицает наш философ. - Ну, что же, я вполне доволен!>.
О Что за жизнь у большинства придворных! Они досаду-
ют, из себя выходят, мучатся, раболепствуют - и все ради са-
мых ничтожных целей. Они вечно жаждут смерти своих вра-
гов, соперников, даже тех, кого зовут друзьями. Вот уж тогда
они заживут, вот тогда им, наконец, улыбнется счастье! А пока
что они сами сохнут, чахнут и умирают, но до последнего сво-
его часа не забывают справиться о здоровье г-на такого-то или
г-жи такой-то, которые так еще и не удосужились отправиться
на тот свет.
- 156 -
О Современные физиономисты понаписалиемало глупо-
стей"; однако не подлежит сомнению, что то, о чем постоянно
думает человек, накладывает известный отпечаток на его лицо.
У многих придворных лживые глаза, и это так же естественно,
как кривые ноги у большинства портных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132