Пьяный лекарь вызывает к себе по
одному из толпы голых, белых, с красными ногами и
руками людей, которые испуганно жмутся друг к другу,
смотрит каждому в рот, в промежность, ставит в меру,
кричит:
- Два аршина, четыре вершка и пять осьмых!
Потом раздается короткий приказ:
- Лоб! - И обреченного ведут брить к огромному
детине, который без конца харкает на пол и ходит босы-
ми ногами по горе волос.
Уже в последний день один из рекрутов сошел с
ума, выхватил у солдата-ротозея тесак и стал бегать в
беспамятстве по улице. Собственного брата, который
хотел его успокоить, он пырнул с размаха в живот.
Спятившего рекрута хотели пристрелить, но Богомолов
хладнокровно подошел к нему, увернулся от тесака и
кулаком свалил парня с ног. Когда я подбежал, рекрута
уже связали, а Богомолов смахивал пыль с панталон.
- Зачем вы это сделали? - спросил я. - Ведь он
мог зарезать вас!
Богомолов рассмеялся.
- Коли бы спросил себя - зачем, так и не сделал
бы.
Этот человек становился мне все интересней, и на
обратном пути, поджидая как-то партию в придорожном
трактире, мы разговорились.
- Богомолов, вас считают лучшим офицером в пол-
ку. Но вы же бьете солдат. Это свинство. Это же
унижает человеческое достоинство, ваше, мое.
Он посмотрел на меня удивленно.
- Вы благородный, неглупый человек, - продол-
жал я. - Вам должно быть совестно бить людей.
- Милый Ларионов, - услышал я в ответ, - вы
правы. Более того, я разделяю ваши убеждения, что
путем внушения, а не наказания приличнее всего вести
солдата к осознанию своего долга. Но нужно еще, что-
бы и солдаты разделяли ваши убеждения. А у нас ведь
в России как - не вы побьете вашего слугу, так он
побьет вас.
- Неужели человеческое достоинство зависит от
местонахождения на ландкарте?
Он снова засмеялся.
- А вы докажите обратное. Вам, Ларионов, дают
солдат, так начните с ними говорить на <вы>, откажи-
тесь от битья, организуйте школу, и посмотрим, что из
этого получится.
Я вспылил и стал доказывать, что именно так все и
должно быть в армии и что я берусь показать на соб-
ственном примере, что уважение к человеческой лич-
ности даст результаты, которые и не снились розгам.
- Вот и чудно, - сказал Богомолов. - Держу
пари, что не пройдет и трех месяцев, как вы прикажете
всыпать кому-нибудь палок, пусть и на <вы>,
310
..
311
Обещание сюггшч
Uдo)
CtMO<\ № 24
"С>бьщани счасгая>
В полк я вернулся одержимым. Мне дали солдат, и
я принялся за дело со всей горячностью молодости,
Первым делом я отменил телесные наказания и стал
говорить <вы> каждому рядовому. Солдаты, все хму-,
рые, бессловесные, доведенные по уставу предыдущи-
ми командирами до состояния скотской тупости, смот-
рели на меня исподлобья, с недоверием, ожидали ка-
кого-то подвоха.
Я с жаром принялся за их образований. Начались
уроки чтения и письма. Я взялся также читать им лек-
ции по римской истории из Роллена, пересказывая пере-
вод Тредиаковского. Все мои нововведения солдаты
воспринимали молча, с привычной покорностью, как и
всё. что им приказывали делать. С историей еще куда
ни шло - рассказы про Сципиона, Гракхов, Брута они
слушали как сказки про Бову Королевича. Труднее было
с письмом и арифметикой. Мои занятия они восприни-
мали лишь как дополнительное мучение после несколь-
ких часов муштры и выводили закорючки без всякого
прилежания.
Вечерами я присаживался к их костру, проводил
долгие беседы о пользе образования, рассказывал им о
свободолюбивых героях древности, о чудесах западной
цивилизации, достигнутых за счет уважения к личности,
о том, как устроена североамериканская республика, и
о многом, многом другом, что, как мне казалось, должно
было возбудить в этих забитых людях хоть какие-то
проблески чувства собственного достоинства. Солдаты
слушали меня молча и только трясли над огнем свои
рубахи, из которых сыпались в пламя с легким потрес-
киванием блохи.
Пожалуй, я нашел лишь одного благодарного учени-
ка. Им был Устинкин, из новых рекрутов, беззлобный
щуплый малый, которого в детстве ошпарили, и у него
одна щека и шея были в морщинистых пятнах и блед-
ных, бескровных разводах. Бестолковый во фрунте, за-
. .,."_-.. , ......-...:.-. .....".-".,.. --:-
думчивый от природы, растеряха, он больше всех под-
вергался гонениям на плацу. Да и солдаты, бессильные
перед командирами, вымещали свою злобу на этом без-
ропотном существе. Все кому не лень угощали Устинки-
на затрещинами, пинками. Он единственный проявлял
живой интерес к моим занятиям, был сметливым, схва-
тывал все на лету, слушал, приоткрыв свой перекошен-
ный ошпаренный рот, а когда выводил буквы, от усер-
дия наклонял голову так низко к бумаге, что казалось,
будто он пишет носом, а не пером.
Устинкин был неразлучен с приблудной собачонкой,
такой же хилой и чахлой, как он сам. Собачонку, все-
общую любимицу, солдаты звали кто Шрапнелью, кто
Баранкой - за свернутый хвост. Все ее подкармливали
и тискали как ребенка, но бегала она почему-то только
за Устинкиным. Она сопровождала нас на все ученья и,
даже когда просто кололи штыками куль с сеном, вся-
кий раз вместе со взводом бросалась с лаем на врага,
Меня поражало, как эти люди могут делиться с соба-
чонкой последним сухарем и при этом жестоко издевать-
ся над своим же товарищем по несчастью.
Богомолов как-то после утреннего развода подошел
ко мне, дружески потрепал по плечу и сказал:
- Ваши старания похвальны. Но послушайте, Ла-
рионов, неужели вы думаете, что способны что-нибудь
изменить? Поверьте мне, это - стена, о которую хоро-
шо разбиваются лбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141