Все
наслаждения и роскошь, воспринятые туманным сознанием глупца,
окажутся жалкими по сравнению с сознанием Сервантеса, пишущего
в тесной тюрьме своего Дон-Кихота.
Объективная половина действительности находится в руках
судьбы, и потому изменчива; субъективное данное -- это мы сами;
в главных чертах оно неизменно. Вот почему жизнь каждого носит,
несмотря на внешние перемены, с начала до конца один и тот же
характер; ее можно сравнить с рядом вариаций на одну и ту же
тему. Никто не может сбросить с себя свою индивидуальность. В
какие условия ни поставить животное, оно всегда останется
заключенным в том тесном круге, какой навеки очерчен для него
природой, -- почему, например, наше стремление осчастливить
любимое животное может осуществиться вследствие этих границ его
существа и сознания лишь в очень узких рамках. Так же и
человек: его индивидуальность заранее определяет меру
возможного для него счастья. Особенно прочно, притом навсегда,
его духовные силы определяют способность к возвышенным
наслаждениям. Раз эти силы ограничены, то все внешние усилия,
все, что сделают для человека его ближние и удача, -- все это
не сможет возвысить человека над свойственным ему полуживотным
счастьем и довольством; на его долю останутся чувственные
удовольствия, тихая и уютная семейная жизнь, скверное общество
и вульгарные развлечения. Даже образование может лишь очень
мало содействовать расширению круга его наслаждений; ведь
высшие, самые богатые по разнообразию, и наиболее
привлекательные наслаждения -- суть духовная, как бы мы в
юности ни ошибались на этот счет; -- а такие наслаждения
обусловлены прежде всего нашими духовными силами.
Отсюда ясно, насколько наше счастье зависит от того, что
мы такое, от нашей индивидуальности; обычно же при этом
учитывается только судьба, -- т. е. то, что мы имеем, и то, что
мы собою представляем. Но судьба может улучшиться; к тому же
при внутреннем богатстве человек не станет многого от нее
требовать. Глупец всегда останется глупцом, и тупица --
тупицей, будь они хоть в раю и окружены гуриями. Гете говорит:
"Volk und Knecht und Uberwinder Sie gestehn zu jeder Zeit
Hцchstes Glьck der Erdenkinder Sie nur die Persцnlichkeit1.
Что субъективная сторона несравненно важнее для нашего
счастья и довольства, чем объективнее данные -- это легко
подтверждается хотя бы тем, напр., что голод -- лучший повар,
или что старик равнодушно смотрит на богиню юности -- женщину,
или, наконец, жизнью гения или святого. Особенно здоровье
перевешивает все внешние блага настолько, что здоровый нищий
счастливее больного короля. Спокойный, веселый темперамент,
являющийся следствием хорошего здоровья и сильного организма,
ясный, живой, проницательный и правильно мыслящий ум,
сдержанная воля и с тем вместе чистая совесть -- вот блага,
которых заменить не смогут никакие чины и сокровища. То, что
человек значит для самого себя, что сопровождает его даже в
одиночестве и что никем не может быть подарено или отнято --
очевидно существеннее для него всего, чем он владеет, и чем он
представляется другим людям. Умный человек в одиночестве найдет
отличное развлечение в своих мыслях и воображении, тогда как
даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и
увеселений не оградит тупицу от терзающей его скуки. Человек с
хорошим, ровным, сдержанным характером даже в тяжелых условиях
может чувствовать себя удовлетворенным, чего не достигнуть
человеку алчному, завистливому и злому, как бы богат он ни был.
Для того, кто одарен выдающимся умом и возвышенным характером,
большинство излюбленных массою удовольствий -- излишни, даже
более -- обременительны. Гораций говорит про себя: "Есть люди,
не имеющие ни драгоценностей, ни мрамора, ни слоновой кости, ни
Тирренских статуй, ни картин, ни серебра, ни окрашенных
Гетулийсуим пурпуром одежд; но есть и такие, кто не заботится о
том, чтобы иметь их", а Сократ, при виде выставленных к продаже
предметов роскоши, воскликнул: "Сколько существует вещей,
которые мне не нужны".
Итак, для нашего счастья то, что мы такое, -- наша
личность -- является первым и важнейшим условием, уже потому,
что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах; к тому же
она, в противоположность благам двух других категорий, не
зависит от превратностей судьбы и не может быть отнята у нас. В
этом смысле ценность ее абсолютна, тогда как ценность других
благ -- относительна. Отсюда следует, что человек гораздо менее
подвержен внешним влияниям, чем это принято думать. Одно лишь
всемогущее время властвует и здесь: ему поддаются постепенно и
физические, и духовные элементы человека; одна лишь моральная
сторона характера недоступна ему. В этом отношении блага двух
последних категорий имеют то преимущество перед благами первой,
что время не может непосредственно их отнять. Второе
преимущество их в том, что, существуя объективно, они достижимы
по своей природе; по крайней мере перед каждым открыта
возможность приобрести их, тогда как субъективная сторона не в
нашей власти, создана jure divino неизменной раз навсегда. В
этом смысле здесь вполне применимы слова Гете:
"Wie an dem Tag, der dich der Welt verliehen.
Die Sonne stand zum Grusse der Planeten
Bist alsobald und fort und fort gediehen
Nach dem Gesetz, wonach du angetreten.
So musst du sein, dir kannst du nicht entfliehen
So sagten schon Sybоllen, so Propheten;
Und keine Zeit und keine Macht zerstьckelt
Geprдgte Form, die lebend sich entwickelt"2.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11