В рамках этого способа в "Феноменологии внутреннего
сознания времени" были выделены определенные механизмы сознания, среди
которых важнейший - механизм формирования ожиданий, будущих переживаний на
основе прошедших, так называемые ретенциальность и протенциальность. Суть
ретенциальности в том, что пережитое не исчезает бесследно, а на какой-то
срок удерживается в сознании. Суть протенциальности в том, что из
удержанных переживаний формируются ожидания будущих, которые впоследствии
замещаются настоящими.
"Где", однако, оседают переживания? Ведь сознание является потоком, в
котором действительно только "Теперь". Наиболее естественно сказать, что
переживания удерживаются индивидуальностью (ведь у каждого они свои) и,
стало быть, попадают в сферу "второго я"3). Появляется термин "горизонт" -
область удержанных переживаний. Этот горизонт подвижен, он пополняется за
счет опыта новых переживаний. Что, впрочем, значит, "новых"? Отводя взгляд
от дерева и вновь возвращаясь к нему, мы не получаем "нового" дерева - мы
видим то же самое дерево. Гуссерль объясняет это тождество как совпадение
протенции дерева с увиденным заново. Ясно, что если наше видение сходно с
фотографированием, никакого совпадения реальности с ожиданием мы не получим
(дул ветер, опадали листья). Выход в том, чтобы предположить эйдетическую
природу видения, то есть утверждать, что видение происходит через сетку (по
Гуссерлю -неизменных и изолированных) значений.
Сразу оговорим принципиальные возражения. Во-первых, один и тот же предмет
может вести себя различным образом (например стул - качаться и падать).
Следовательно, механизм формирования ожиданий должен как-то справляться с
такой неопределенностью. Во-вторых, постулирование ad hoc эйдетической
сетки (необходимое для оправдания тезиса о постоянстве смыслов) не
выдерживает развернутой в середине ХХ века критики "буквального значения",
которая сводится к тому, что не существует не осмысленных контекстом
значений. А раз в расчет принимаются только смыслы (набор системных
связей), само значение (узел системы) теряет свою семантику. Вопрос о
познании как прозрении скрытых пока значений заменяется вопросом о познании
как возникновении новых узлов и структурных связей.
Наконец, надо сказать, что видение и вызывающее его внимание не могут
существовать как изолированные акты сознания. Раз есть внимание, есть и
"моменты невнимательности", когда сознание не озабочено ухватыванием. Для
осмысления внимания Гуссерль вводил метафору "потока сознания", непрерывный
компонент, на фоне которого мы имеем право говорить о внимании как об
остановке. Однако этот непрерывный компонент не был осмыслен как компонент
прежде всего индивидуальный и потому выполняющий определенные функции
конституирования индивидуальности.
Таким образом, наша критика Гуссерля может свестись к четырем пунктам:
1. Не следует отказываться от понятия сознания, мыслимого как
индивидуальный способ видения и мышления, то есть как система значений
субъекта.
2. Механизм внимания должен быть объяснен исходя из индивидуальной
системы значений (поскольку мы обращаем внимание на то, что нам интересно).
3. Необходимо выяснить, что происходит в сознании между актами внимания.
Еще Пуанкаре указывал на то, что определенная работа сознания происходит
вне нашего рефлексивного контроля. Однако такая работа не является целиком
бессознательной, поскольку она объяснима и фиксируема на уровне системы
значений.
4. Необходимо объяснить механизм возникновения и перестройки
индивидуальной системы значений.
Ту часть сознания, которая производит ненамеренную работу со значениями,
непрерывную его составляющую, мы называем "настроением". Для объяснения
генезиса индивидуальной системы значений мы вводим понятие "событие".
Событие
Событием мы называем неоднозначность формирования ожиданий, которая
приводит к возникновению оппозиции (структурной связи) двух значений в
определенной категории. Грубо говоря, событие - это осознание необходимости
выбора одной из возможностей. Существенно, что одна из возможностей
необязательно должна быть нам известной, она может быть, например,
гипотетической оппозицией данной возможности ("А если это не так?").
Типичный случай такой оппозиции - зарегистрированное отклонение
феноменальной данности от ожиданий. Это отклонение может вылиться в
осознанное предложение типа "Этот стул сломан", а может остаться смутным и
неопределенным ощущением "что-то не так, что-то мешает, что-то случилось".
В последнем случае никакое значение с горизонта известных не
актуализировано, поэтому события - нет, есть только повод для его
возникновения. Чтобы событие возникло, нужен интерес - конституирование
новой возможности в оппозиции предполагаемой.
Например, если мы сели на стул и он упал, возникает оппозиция
предполагаемого ("крепкий стул") и реального ("шаткий стул"). Обе
возможности присутствовали на горизонте, поскольку мы в жизни не раз падали
со стульев. Все же хотя событие не было для нас абсолютно неожиданным, оно
стало неожиданным в данном контексте ожиданий.
Однако если стул взлетел, то однозначной возможности у нас не будет (если,
конечно, у нас не было опыта летающих стульев). Произошедшее станет для нас
совершенно неожиданным, неопределенным, хотя и описуемым (оппозиция "стул
стоит/стул летит"). Поэтому произошедшее тоже станет для нас событием, хотя
и потребует разъяснения, уточнения категории оппозиции (летит, потому что с
мотором или потому что мы выпили лишнего, и так далее).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84