Однако называть мысль, дух. Бога лишь идеальными, значит
исходить из той точки зрения, согласно которой конечное наличное бытие
считается реальным, а идеальное или бытие-для-одного имеет только
односторонний смысл.
В одном из предыдущих примечаний мы указали принцип идеализма и сказали,
что при рассмотрении той или иной философии важно знать прежде всего то,
насколько последовательно она проводит этот принцип. О характере проведения
указанного принципа в отношении той категории, которая нас сейчас занимает,
можно сделать еще одно замечание. Проведение этого принципа зависит прежде
всего от того, остается ли [в данной философии] самостоятельно существовать
наряду с для-себя-бытием еще и конечное наличное бытие, а затем и от того,
положен ли в бесконечном уже сам момент "для-одного" - отношение идеального
к себе как к идеальному. Так, бытие у элеатов или субстанция у Спинозы - это
лишь абстрактное отрицание всякой определенности, причем в них самих
идеальность не положена. У Спинозы, как мы об этом скажем ниже,
бесконечность есть лишь абсолютное утверждение (Affinnation) той или иной
вещи и, следовательно, лишь неподвижное единство; субстанция поэтому не
доходит даже до определения для-себя-бытия и еще в меньшей мере до
определения субъекта и духа. Идеализм благородного Мальбранша более
развернут внутри себя; он содержит следующие основные мысли: так как Бог
заключает в себе все вечные истины, идеи и совершенства всех вещей, так что
они принадлежат лишь ему, то мы их видим только в нем;
Бог вызывает в нас наши ощущения предметов посредством действия, в
котором нет ничего чувственного, причем мы воображаем себе, что получаем от
предмета не только его идею, представляющую его сущность, но и ощущение его
наличного бытия (De la recherche de la v6rit6, eclairc. sur la nature des
idees etc ). Стало быть, не только вечные истины и идеи (сущности) вещей, но
и их существование (Dasein) есть существование в Боге, идеальное, а не
действительное существование, хотя как наши предметы они только для-одного.
Этот недостающий в спинозизме момент развернутого и конкретного идеализма
имеется здесь налицо, так как абсолютная идеальность определена как знание.
Как ни чист и ни глубок этот идеализм, все же указанные отношения отчасти
содержат еще много неопределенного для мысли, отчасти же их содержание сразу
оказывается совершенно конкретным (грех и искупление и т. д. сразу
появляются в этой философии); логическое определение бесконечности, которое
должно было бы быть основой этого идеализма, не разработано самостоятельно,
и, таким образом, этот возвышенный и наполненный идеализм есть, правда,
продукт чистого спекулятивного духа, но еще не чистого спекулятивного
мышления, единствено лишь дающего истинное обоснование.
Лейбницевский идеализм находится в большей мере в рамках абстрактного
понятия. - Лейбницевская представляющая сущность, монада, в своем существе
идеальна. Процесс представления - это некое для-себя-бытие, в котором
определенности суть не границы и, следовательно, не наличное бытие, а лишь
моменты. Процесс представления есть, правда, и некое более конкретное
определение, но здесь оно не имеет никакого иного значения, кроме значения
идеальности, ибо и все вообще лишенное сознание есть у Лейбница то, что
представляет, воспринимает. В этой системе инобытие, стало быть, снято; дух
и тело или вообще монады не иные друг для друга, они не ограничивают друг
друга, не воздействуют друг на друга; здесь вообще отпадают все отношения, в
основе которых лежит некое наличное бытие. Многообразие лишь идеальное
внутреннее, монада остается в нем лишь соотнесенной с самой собой, изменения
развиваются внутри монады, они не соотношения ее с другими. То, что согласно
реальному определению берется нами как наличное сущее соотношение монад друг
с другом, есть независимое, лишь одновременное становление, заключенное в
для-себя-бытии каждой из них. - То обстоятельство, что существуют многие
монады, что их, следовательно, определяют и как иные, не касается самих
монад; это - имеющая место вне их рефлексия некоторого третьего; в самих
себе они не иные по отношению друг к другу;
для-себя-бытие сохраняется без всякой примеси находящегося рядом
наличного бытия. - Но в этом состоит в то же время незавершенность этой
системы. Монады суть такие представляющие монады лишь в себе или в Боге как
монаде монад, или же в системе. Инобытие также имеется, еще бы оно ни
находилось, в самом ли представлении, или как бы мы ни определяли то третье,
которое рассматривает их как иные, как многие. Множественность их наличного
бытия лишь исключена и притом только на мгновение, монады лишь путем
абстрагирования положены как такие, которые суть не-иные. Если некое третье
полагает их инобытие, то и некое третье снимает их инобытие; но все это
движение, которое делает их идеальными, совершается вне их. Однако так как
нам могут напомнить о том, что это движение мысли само имеет место лишь
внутри некоторой представляющей монады, то мы должны указать также на то,
что как раз содержание такого мышления внутри самого себя внешне себе.
Переход от единства абсолютной идеальности (монады монад) к категории
абстрактного (лишенного соотношений) множества наличного бытия совершается
непосредственно, не путем постижения в понятии (совершается через
представление о сотворении), и обратный переход от этого множества к тому
единству совершается столь же абстрактно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55