Прекрасная Сирин запела чарующую песнь свою на ветке дуба.
Низко склонившись над водой, сидят Русалки в плакучей иве.
Расчесывают гребешком свои чудесные зеленые кудри. И тихонько
распевают неземные восхитительные песни под шелест струн
ветвей.
"Играют звезды в сени древ, их серебро вплелось в
наряды,
Неслышнен танец юных дев - в луне купаются наяды.
Валькирии мгновенья ждут.
Уснул в кувшинках старый пруд,
В воде витает изумруд,
Как вздохи, лилии плывут.
Затих Эфир, пространства полон,
И слышит голос из под вод он:
Холодно милому спать в глубине,
Милый всем телом прижался ко мне.
Спи, успокойся, мятежник земной,
Будешь теперь ты навеки со мной.
Соткан чертог твой из девственных лилий,
Сладкие сны я навею, мой милый.
Праздничный танец скользит при луне,
Только не виден он мне в глубине.
Восток заалеет, наяды замрут,
Растает в тумане воды изумруд.
Камыш таинственен и густ-
Внимает тайне нежных уст.(
Вредные Кикиморы отправились по путаным дорожкам пугать
маленьких детей и дразнить запоздалых гуляк.
Безымень, скрыв голову, вышел поискать кого- нибудь, чтоб
взять его лицо себе, а самого обречь на гибель.
Беда отложила клюку, присела отдохнуть к пеньку и
развязывает свой узелок. Что там? Весточки с ее печатью, карты
крапленые, хмель со змеей сушеной, кольца для левой руки.
Черный кот на горбатом плече лижет серебристые лапки.
Аука с Лешим кружат путь, перекликаются эхом, зазывают
путников в свою чащобу, словно в омут. Чтоб вволю пошалить.
Там ведьма выламывает березовую палку и летит на ней в
паучий лес на Лысую гору, что близ Днепра, под Киевом. Собрать
Тирлич- травы для превращения в красавицу, да травы Петровы
Батоги, очень хорошей для порчи девиц. А оттуда - на пепелище
отведать поминальных блинов. Остерегитесь счетоводы: "два" при
ней не говорят, когда побить затеят.
Мохнатый Упырь нахмурился и думает, где б крови пососать.
Лишь добродушный Чур, стоит струганым столбом, блаженно
взирает на причуды порождений мрака.
"Сорви Одолень-траву, желтую иль белую кувшинку, да
присядь ко мне. Со мной не будет тебе страшно."
Мы тянемся к сказке, полагая, что она без нас не
состоится. И пугаемся ее чарующего волшебства, обнаруживающего
страшную бездну тайн подсознания.
Ночь, шествуя за солнцем в невесомом покрывале, волнами
распростертом звездной порфирой, полой накрыла мир.
Я мчался в ее суть, как беглец. Я ни от кого не убегал. Я
жаждал упоения, чтоб утонуть. Я растворялся в ней. Она
стремительно охватывала меня, кружила вихрем, срывала одежду и
плоть, поила ядом таинства миражей и иллюзий, обманывала
звуками ночи. Она принимала только обнаженную душу, пронзенную
нервом. Неестественность поднимала занавес над чудом
сновидений.
Одинокая девочка, понуро ступая по черной своей тени, идет
от света в забвение. Упавшая кукла невыразимо смотрит на закат.
Сгорбленные и задумчивые бледные люди в белых саванах, как и
она, по своим теням неотвратимо бредут к растворяющему их
тяжелой черной волной морю - Дунаю, - воплощению образа смерти
в представлении древних славян,.
- Кто ты?
- Зачем тебе знать это?
В России душа притягивает другую не потому, что нуждается
в ней, а потому, что в уходящем в пустоту сквозь всех людей
пространстве одиночества она жадно ищет такую, в которой
обнаружила бы свою востребованность. Чтобы отдать себя ей. И
забыться в великом искусе предназначения. Как в страсти по лжи
о смысле.
- Чтобы понять твое явленье. Есть тебе имя?
- От кого?
Действительно, от кого? Кто создает символы вещей?
Сумеречный разум для обозначения неведомой и пугающей тайны?
То, что не имеет тайны, не имеет имени. Имя - всегда
отчуждение. И мистическая бездна. От кого отстраняется смысл,
облаченный в имя?
- От того, кто породил тебя.
- Кто породил... Кто породил неведомое в людях им самим? Я
сплю, вернее тело мое спит. Как спят и эти люди. Что
отражениями здесь бредут. Вот завтра поутру тела нальются
жизнью и будут жить. И знать не будут, что путь наш все ж
неотвратим. И днем и ночью мы идем. Мы - тень от них, мы - их
судьба на поле бога. И суть людей в конечном виде.
- Любила ль ты кого?
- Любовь. Уход сквозь пространство и время к себе через
другого. Слиянье в целое через него. Видел ли ты, как любят?
Губами, зубами вгрызаясь в любимого, стараясь выпить, войти в
него. Потому и губы красят цветом крови. Улыбаются гримасой
боли и оскалом. Смеются, как рычат. С ненавистью за рок и за
обман. В бессильном стремлении найти суть свою через него. Чтоб
выйти гармоничным целым.
Но нет того. Не могут люди найти себя. Мешает Рок.
Обречены мы быть раздельно. В любви кипят одни попытки нависший
Рок преодолеть. И любят не того, кто есть, а желанный образ,
наложенный на жертву. Но все напрасно, и суть идет туда, где
гибель.
- Зачем искать через другого?
- Чтоб всех собрать в одно. И суть объединить. Чтоб через
чувства Разум появился. Способный Рок прогнать. Но мчатся люди
друг от друга. Как запертый зверь скребет когтями дверь или как
раненый по полю ночью мчится и воет в бешенстве или в тоске,
так человек не может ограниченность свою преодолеть. И вот -
пустой он и один.
- Так что ж, любовь - всегда мираж?
- Я тебе притчу расскажу.
Когда - то раньше, говорят, два брата - Месяца бродили в
беззвездном небе, темном и пустом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54