И в долгом сумрачном
молчаньи грустили каждый о своем. Брат старший, мудрый и седой,
уже не ждал прихода наваждений. Забыв о том, как пела в нем
тоска, как волновали прошлые желанья, он истину искал во тьме
глубокой.
А младший в пустоту смотрел. Искал подобное себе созданье.
Но было пусто и темно.
Но вот однажды Землю видит. И что там? Месяц задрожал. Вот
то, что так он долго ищет! Вот то, о чем он так мечтал! Такой
же месяц, как и он! И светит тем же жадным блеском! И также
свет его дрожал, лучи тянулись с той же страстью!
Забыв о том, что Месяц он, и что ему светить на небе, он
закричал: "Кто ты?" - "Как ты." - послышалось в ответ. И
бросился он к найденному счастью!
А там, внизу, была Скала. Она Его сиянье отражала.
Разбился он об твердь на части, на тысячи мельчайших брызг. Они
рассыпались, как звезды, у ее каменного тела.
Собрал их старший брат, поднял. И помрачнел. Он в каждой
искре мечту о счастье увидал. И бросил вверх. Что проку в том,
что никому не достижимо! И, удивленный, видит он в движеньи
звездного венца безумство прежнего юнца. Храня надежду в
голубом огне, кидаются и падают вниз звезды, мечту заметив
вдалеке. Но все сгорают в небе синем. Плывет их след сиреневым
туманом.
Так что любовь? Любви, брат, нет. Все мы живем
самообманом.
- Что сделать, чтоб она сбылась?
- Зачем? За ней ее противоположенность.
И дальше побрела.
- Останься со мной! Расскажи о себе!
- Я не могу.
- Но почему?
- У меня нет имени.
И я заметил, что лицо она ни разу мне не показала.
Сияет свет Луны. Пространство в ее свете. И только тени
зябнут и плывут. Мир душами наполнен. Ткет Ночь тончайшие
паутины сновидений. Баюкает кого -то, кого -то теребит. А ветер
уносит меня.
Но вот вдали вдруг вижу огонек. Лечу к нему.
Что это!? В сребристой долине в прозрачной вуали душистые
розы. И лунные свечи дрожат, как в ознобе.
Склонились тени над чем- то, что ярким изумрудным светом
горит, заливая лица и окружающее пространство. Лучи уходят к
звездам, будто держатся за них.
Кто- то кличет, зовет, увидев меня. Я подлетел. Седые
старцы. Или колдуны, или волхвы. Мерцают ореолы. С ними мудрая
птица Гамаюн. Слышу ее тихую песенку.
"Маленький мальчик тихонько поет,
Сказка о девочке спать не дает.
Мальчик свечу осторожно зажег-
Где ты блуждаешь, мой милый дружек?
Свечку поставил гореть у окна,
Чтобы ее могла видеть она.
Смотрит в окно. Там, где бездна ночи,
Только звезда, словно отблеск свечи.
Шепчет Вселенная детский стишок:
Где ты блуждаешь, мой милый дружек?
Свечка сгорела и мальчика нет.
Но все летит в бесконечности свет...."
В очаровании чуда застыло виденье.
- Что Это, ответьте?
- Пусть звезды ответят.
- В вас нет простодушья.
- Едва ли, едва ли...
- Вы ангелы скорби в лучах обаянья?
- При лунном сияньи всех аура метит.
- Но в таинстве вашем таится томленье. В тумане лукавства
взор бредит словами.
- Есть в нем заклинанье послушать молчанье, понять
откровенье душою. Что будет - случится, судьба выбирает. И мы
приглашаем в таинственных кущах к Явленью.
- Чего же, волхвы?
- Философского Камня.
Старцы бережно подняли изумрудный огонек и протянули его
мне.
Я приближаюсь ближе, ближе, еще ближе, руки вперед, и ...
О, Боже милосердный! Что я вижу!
Сквозь образы волхвов, как из миража навстречу мне выходит
человек и камень подает своей рукой.
Я приближаюсь лицом к его лицу...Этого не может быть! Он -
это я, но чуть постарше! Мы долго смотрим друг на друга. Я
оторопело, он с бесконечной грустью.
- Как мне назвать тебя?
- Нет нам, брат, с тобою имени. Потом поймешь. И вновь,
как я, пройдешь сквозь время к себе навстречу.
И бережно положил мне на ладонь то, что было названо.
- Возьми. В нем Тайна. Она откроется жертвенному агнцу
божию. Ты должен сделать так, чтобы Слово стало Плотию. Таков
наказ Отца.
Сказав так, он слился со мной, как тень сливается с
предметом. Небольшой жаркий камешек с многочисленными гранями
тут же вобрал в себя весь свой свет, втянул лучи, оборвав их у
звезд, остыл, стал абсолютно черным и отяжелел.
Все погрузилось в тьму и исчезло. Тишина, как
совершенство.
БЛАЖЬ И БЛАЖЕННЫЙ
Утром я проснулся в разбросанной постели. Было ясное
осознание какой-то необъяснимой ответственности. Такое бывало,
когда я прежде выпивал. Но с этим я давно распрощался, не найдя
в том успокоения. Рука была сжата в кулак. Расправив ладонь, с
удивлением обнаружил на ней небольшой, но навесистый черный
камешек. Оторопь взяла. Я вспомнил сон. "Что будет - случится."
Философский камень! Нереальность перешла в реальность!
Поразительное чудо! "Так, так, - думал я. - Найти агнца божия!
Это кого ж?"
В этот летний день солнце стало томить уже с раннего утра.
Я подмел дорожки, собрал бытовые отходы под стенами пятиэтажки,
стекла от разбитых бутылок, которые каждый вечер выбрасывались
из ее окон, подобрал всякую разбросанную дрянь и все отнес в
большой мусорный ящик. Выбитую, как обычно, фанеру в дверях
забил снова. Поправил сломанный штакетник у подъезда. И стал
толкать машины, перегородившие проходы и тротуары, чтобы они
своим отвратительным визгом позвали хозяев. До реформ они этих
машин не имели, но служили материально ответственными за
народную собственность. Народная собственность околела, а
благосостояние стражей ее тут же возросло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54