Находим и уничтожаем все, что может поддержать нашу жизнь. Мы -
раковая опухоль земного шара. Мы будем жить, изменяя формы
нашей жизни, подгоняя их под выживание в бульоне обломков и
отходов, пока хоть что-то найдется неразрушенное. Начиная от
структур и форм, перейдя к молекулярным соединениям, и кончая
строением атома.
Агонизирующая Земля бессильно сражается со свалившемся
неведомо откуда наваждением, но с цепкостью заполученного
штамма ей не справиться. Она обречена. Что, если он взращен в
некой лаборатории Вселенной, где учтены все возможности такого
нежного организма, как Земля?
Далее этот вирус может только перекинуться на другие
планеты. Если и они ему будут посильны, он уничтожит и их.
Остается только ждать, когда величественная Вселенная выйдет из
оцепенения, и уничтожит нас до этого. Болезненная ясность
конкретности нашего бытия мне подсказывает о близости
сжимающегося круга обреченности.
Философ замолчал и в зале воцарилась гнетущая тишина.
Мне подумалось, что мы сами и люди нам симпатичны или нет
в зависимости от того, какие правила навязал нам кукольный
театр сегодняшнего дня. Мы самодостаточны в этом театре только
приняв их условности, как абсолютную ценность. В отрыве от него
ничего не можем понять, не имеем опоры и, будучи лишеные правил
мировоззрения, без них мгновенно теряемся.
Философ о чем-то подумал и, неподвижно глядя на свечу,
заключил:
- Мы чего-то не понимаем. Не может бред торжествовать. И
ничего не поймем, пока не выберемся из плоскости наших
рассуждений. Мы замкнули круг отношений материализма и
идеализма. И ничего не вынесли из него. Нам следует подняться
над ним. Понять, как появились они, эти два непримиримых воина?
Почему они появились? Для чего? Что же их свело воедино? Мы
подошли к своему пределу. Все.
Нависла безысходность.
ВЕЛИКИЙ СИНКЛИТ. АКТ ПЕРВЫЙ. Мироздание.
- Дайте мне, Ваша Честь, Вашу руку. А вот Вам моя.
Смотрите, хотя они соединились, я не получил Вашу, так как свою
доверил Вам. И нет у меня ничего. Так и у Вас. Не правда ль?
Так убедительно не то, что глаз покажет, а то, что разум
говорит.
Я не поверил своим глазам! Это говорил неведомо откуда
взявшейся Блаженный! Он стоял в белом халате и даже светился
белым светом. Я пружиной подскочил к нему, разбросав бумаги.
- Это Доктор, - заорал я. И обнял его. Он, узнав меня,
ответил объятием. - Вот, - сбиваясь, зашептал я, - это то, что
ты искал. - И вытащил из кармана вспыхнувший ослепительным
изумрудным светом маленький огонек.
Зал был поражен.
Медленно Блаженный взял его: "Философский камень!" -
говорили его губы! Поднес к лицу. Мне показалось, что все
исчезло в этом мире. Остались только он и лежащий на его ладони
жаркий огонек.
Завороженно глядя на него, он начал свою речь. А я
бросился ее записывать.
Вначале не было ничего. И в этом была Суть. Не было ни
тверди, ни пустоты, ни времени. Суть покоилась в бездне
пространства Абсолютного Абсурда. Она не знала, что она есть.
Суть была вечной, бесконечной, неизменной и безначальной. Ее
вечный покой был наполнен тревожным ожиданием в оцепенении.
Ожиданием возможности творить.
Позже Суть будет названа Богом или Иеговой. "Я есмь
Сущий" - назовет себя Суть Моисею.
Из бездонных глубин Абсурда, затерянных в царстве
Абсолютного Ада и Ужаса, из Тартара мчался Импульс чудовищной
Силы, Гордыни, Воли, Бешенства и самопожирающей Страсти. Ад
исторгнул свою пронзительную боль. И Ужас Разрушительного
Начала, замкнутого самого на себя. Он летел с воплем, словно
вырвавшийся узник из чудовищного плена, или безумный изгой с
клеймом Абсолютной Несвободы, известным, как любая неотвязная и
мучительная боль. Мчался огненным вихрем, рваным семиголовым
Змеем, кружась, и иступленно, в непостижимой страсти,
пытающимся сожрать себя в непосильной обреченности своего
существования. И от этого, как в мистическом ритуальном танце,
изворачиваясь, и гоняясь за своим хвостом, рвал свое тело на
куски и глотал их с лютой ненавистью за то, что существует. Но
эта пища восстанавливала его снова и снова, наполняя яростью
прежней силы.
Он цепенел и колотился, рассыпался в мириады демонов и
собирался вновь. Безумный вой уносился в поисках несуществующих
границ.
Бесконечное страдание летело по пространству, нигде не
находя облегчения. Оно жаждало жертвы для реализации себя в
своем предназначении и для утоления в том своей боли. Оно
жаждало свободы от себя, от бремени своей дьявольской сути.
Тогда еще не было известно, что Абсолютной Свободы нет. А
свободой будет называться гармония в мирополагании своем.
Этот Импульс по многоликости своей получит множество
названий: Дьявол, Сатана, Лавиафан, Самаэль, Вельзевул,
Люцифер. Ученые его назовут Энергией.
Спокойная Суть не искала разрешения вечного покоя, и могла
бы не допустить проникновения Дьявола к себе, но, мудрая и
сострадательная, решилась на великий акт Любви, как крайней
степени бескорыстного самопожертвования. С тех пор Любовь
требует отчуждения, ненависти, доведенной до абсурда,
неутоленной страсти. С надеждой найти себя меж них. Чтоб
спрятаться в себе от ужаса.
И она раскрылась перед ним.
Так впервые открылось самоосознание.
Страшный удар поразил Суть. Она приняла его в себя,
образовав первообраз оплодотворенного яйца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54