Пошла волна негодования,
более того - ярости. Ему грозит расправа. Для него же будет
лучше, если мы спрячем его. То есть совсем изолируем ото всех.
Так что ты помоги нам.
- А мне что будет за это?
- Отпустим потом на все четыре стороны.
- Существует ли предательство? - спросил я Следователя.
- Нет. Потому что в денежном мире все, что ни делается -
все предательство, но оно им не считается, а в духовном,
бескорыстном наоборот, - предательства ни в чем нет, но ему не
верят.
- А было ли предательство Иуды?
Следователь засмеялся:
- Ты не знаешь, чему служит драматизм сюжета?
Тут вбежал какой- то человек и закричал ненормальным
голосом.
- Смотрите, что, сволочи делают!
- Что, что?
- Включайте телевизор! Посмотрите "Чепуху недели".
Мой визави бросился к телевизору и включил его. Шла читка
последних протоколов Великого Синклита. В конце было сообщено,
что завтра от ворот дурдома будет организована прямая
трансляция встречи с обитателями его.
- У него остался последний шанс. Мы сейчас поедем к нему и
увезем. - тихо сказал Следователь. - Пошли. Покажешь его.
- Сейчас нет. - твердо ответил я. - Завтра покажу.
Меня увели в камеру предварительного заключения. Наступила
ночь, наполненная кошмарами. Сон и ощущения совместились, как
совместились параллельные миры. Реальность раздвоилась. Как
будто она всегда была с подтекстом.
Когда мы со Следователем прибыли к месту трансляции, там
уже кипела и орала многотысячная толпа. Тут Ольга Ивановеа
стояла у переносного торгового столика, а полковник
Сковородников со студентом Альбертом носили к ней ящики с
водкой. Торговля шла бойко. В толпе сновал Витя-Прыщ и
поддерживал всеобщий энтузиазм. Напивались крутые молодцы с
душой компании эсэсовцем Волом. Гневные речи произносили
священнослужители. Многие ждали зрелища. А кто-то - дальнейшей
информации. В отдалении от общей свалки понуро стоял бомж
Животовский.
Юпитеры и телекамеры были установлены на расстоянии у
ворот. Делегация прошла каменную проходную. Толпа принялась
скандировать. "Син-клит, син-клит". Наконец, ворота открылись и
из них вышли обитатели дурдома. В первых рядах Блаженный,
Философ и другие члены Великого Синклита. Среди них был Поэт,
вертелся Идиот. Толпа взорвалась общим воплем, который перешел
в слова: "Док-тор, Док-тор!" Разные эмоции носились по лицам
кричащих. Кривая ярость, такие были ближе к ним. Жажда слова и
внимание на тех, что поодаль. Любопытные молча стояли за ними.
Юпитеры зажглись и ярко осветили вышедших.
- Кто? - спросил Следователь.
- Идем. - тихо ответил я.
И мы пошли к обреченным. Следователь, я и команда
сопровождения.
Мы приблизились к ним. И тогда я отделился от всех, в
полном свете прожекторов подошел к Доктору и тихо, только для
него сказал:
- Радуйся, Учитель.
Крепко обнял и поцеловал. Он пожал мои плечи, посмотрел
глазами пустыни в пространство и также тихо ответил:
- Предначертанное сбылось! Уходи.
Отбросив меня в сторону команда сопровождения плотным
кольцом окружила его, преодолевая натиск устремившейся к нему
толпы. Следователь скомандовал:
- В машину!
Но Доктор остановил его:
- Слово - то, что попадает в сердце, а не то, что
говорится. Дайте мне словом войти в сердца людей! Там мое
убежище!
На что тот ответил:
- А если они - камни?
- Не найдешь в сердце бога, не найдешь в боге сердца.
- Тогда я умываю руки. - и он пошел прочь.
- Философ! - крикнул Доктор, - Есть ли абсолютно
бесполезное занятие?
- Нет! - громко ответил тот, - даже если оно есть!
Его подвели к камере, он вытянул ладонь и на нем засиял
яркий изумрудный свет. Это был философский камень. Он
пристально посмотрел на него и вдруг сильным взмахом руки
взметнул камень вверх и кикто не понял, куда он пропал.
Изумрудная звезда взлетела и растворилась, отчего воздух
окрасился и изумрудный цвет. Зачарованная зрелищем толпа
затихла.
Выступление Блаженного было преисполнено и достоинства и
страсти. Он сказал то, что Вы прочли в начале повествования. Я
назвал сказанное "Проповедью Блаженного". Именно Блаженного,
как же иначе?
Речь сопровождалась выкриками с издевкой, улюлюканьем,
швырянием мусора. Каменной стойкости оратора можно было б
позавидовать.
Последние его слова утонули в разъяренных криках и хохоте
толпы. "Блаженный! Блаженный!" - кричали менеджеры, военные,
чиновники, слуги и бандиты. "Антихрист!" - кричали попы.
Среди слушателей произошло движение. Это бандиты стали
прорываться к опустившему голову проповеднику.
И в этот момент я увидел Машу, которая стрелой бросилась
туда же, словно хотела слабым телом своим защитить его от всего
мира. Но толпа отбросила ее и, вцепившись в Доктора, в
мгновение разорвала его на куски.
Кровь с изумрудным оттенком высоко взлетела вверх и
накрыла росой всю толпу. Стоял дикий рев. Камеры снимали.
Я потерял сознание, лишь успел услышать голос Следователя.
"В машину его. Домой".
Я иду по ночи. Отталкиваю склоняющиеся ко мне ее образы.
Видения, духи. Небо перемежается красными и изумрудными
всполохами. Вразброд идут волхвы. Лежит бездыханная птица
Гамаюн. Исказились лица русалок. Молчит птица Сирин. Стоит,
опершись на клюку, старуха Горе. Кошка убежала. Подхожу к ней и
прислоняюсь головой к горькому лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54