Чтобы сказать
все коротко и ясно, напишу так: дух мудреца должен быть таким, какой
приличествует и богу. (4) Чего желать тому, кому досталось все честное?
Ведь если что-нибудь, помимо честного, может способствовать благо-
денствию, тогда из того же самого будет состоять и блаженная жизнь, а
без этого ее не бывает. Но что может быть глупее и позорнее, чем пола-
гать, будто благо разумного духа слагается из вещей неразумных? (5) Не-
которые, однако, считают, будто высшее благо можно увеличить, ибо оно
неполно, когда ему противятся вещи случайные. Даже Антипатр, один из ве-
ликих чиноначальников этой школы, сказал, что придает внешнему некоторое
значение, хотя и очень небольшое. Но разве ты не видишь, - это ведь то
же самое, что быть недовольным дневным светом, если не горит еще ка-
кой-нибудь огонек? Много ли значит малая искра при сияющем солнце? (6)
Если ты недоволен только тем, что честно, значит, ты непременно хочешь
прибавить к нему или покой, который греки называют ао^лтрса, или наслаж-
денье. Первый еще можно принять: душе ничто не докучает, и она вольна
вглядываться во вселенную, ничем не отвлекаемая от созерцанья природы. А
вот наслажденье - это благо для скотов. К разумному мы добавляем нера-
зумное, к честному - бесчестное. Когда щекочут наше тело, это тоже нас-
лажденье, (7) так что же вы не решаетесь сказать, что человек бла-
женствует, когда нёбо его ублажено? И ты причисляешь пусть не к мужам,
но хотя бы к людям того, для кого высшее благо состоит из вещей прият-
ных: лакомств, красок, звуков? Прочь его из прекрасного разряда существ,
второго после богов, - к бессловесным скотам, ибо сам он животное, до-
вольное кормом. (8) Неразумная часть души сама состоит из двух половин:
первая - отважная, честолюбивая, безудержная, подверженная страстям;
вторая - низменная, томная, преданная наслаждениям. Половину необуздан-
ную, но лучшую и, во всяком случае, сильнейшую и достойнейшую мужа, не-
которые отставляют, а для блаженной жизни считают необходимой половину
хилую и низкую. (9) Разум они заставляют служить ей, унижая и опошляя
благо самого высокого по рожденью существа, превращая к тому же это бла-
го в нечто чудовищное, составленное из разных и не подходящих друг к
другу членов. Так говорит в "Сцилле" наш Вергилий:
Сверху - дева она лицом и грудью прекрасной,
Снизу - тело у ней морской чудовищной рыбы,
Волчий мохнатый живот и хвост огромный дельфина.'
С этой Сциллой срослись хотя бы животные свирепые, страшные и провор-
ные; а из каких чудищ составляют иные мудрость? (10) "Первейшее ис-
кусство человека, - говорил Посидоний, - это сама добродетель, ей ввере-
на бесполезная и хлипкая плоть, годная лишь на то, чтобы принимать пи-
щу". Божественная добродетель переходит во что-то скользкое, и к верхней
части, достойной поклонения и причастной небу, оказывается прилепленным
бессильное, ленивое животное: покой, хоть его место сразу же после доб-
родетели, сам ничего не дает душе и только устраняет помехи; наслаждение
же изнеживает ее и подтачивает любую ее твердость. Можно ли найти соче-
тание тел, больше рознящихся между собою? С самым сильным соединяют са-
мое вялое, с суровым - пустячное, с чистейшим - не знающее удержу ни в
чем, вплоть до кровосмешенья.
- (11) "Так что же, если крепкое здоровье, и покой, и отсутствие
страданья ничуть не мешают добродетели, ты не станешь к ним стре
миться?" - Почему же? Но стремлюсь я к ним не как к благам, а потому
только, что они не противны природе и я принимаю их по здравому суж-
денью. Какое же в них будет тогда благо? Только одно: правильность выбо-
ра. Ведь когда я беру одежду, какую мне подобает, когда гуляю, сколько
положено, когда ужинаю, как мне должно, то не ужин, не прогулка, не
одежда суть блага, а мое обращение с ними, мое умение соблюсти в каждом
деле отвечающую разуму меру. (12) Я и сейчас повторю: выбрать чистую
одежду - это достойный предмет стремлений, потому что человек по природе
- существо чистое и опрятное. Выходит, благо есть не сама по себе чистая
одежда, а выбор чистой одежды, так как благо - не в самой вещи, а в ее
выборе, и честность заключена в нашем действии, а не в том, на что оно
направлено. (13) Можешь считать, что сказанное мною о вещах сказано и о
теле. Ведь им природа облекла душу, словно некой одеждой, тело - ее пок-
ров. Но кто ценит одежду по сундуку? Ножны не делают меч ни лучше, ни
хуже. И о теле я говорю тебе то же самое: если мне предоставят выбор, я
предпочту здоровье и силу, но благом будет мое сужденье о них, а не они
сами.
(14) Говорят2 и так: "Мудрец, конечно, блажен; но высшего блага дос-
тигает он, только если этому способствуют естественные подспорья. Потому
обладающий добродетелью не может быть несчастен, но и высшего блаженства
нет у него, если он лишен естественных благ, таких, как здоровье и от-
сутствие увечий". (15) Однако ты при этом допускаешь вещь более неверо-
ятную: даже терпящий сильную и непрерывную боль может не быть несчастным
и даже быть блаженным; а вот высшее блаженство у него ты отрицаешь, хоть
это и меньше. Ибо если добродетель может сделать так, чтобы человек не
был несчастен, ей еще легче дать ему высшее блаженство, - ведь расстоя-
ние от блаженства до высшего блаженства меньше, чем от несчастья до бла-
женства. Так неужели же то, что способно вырвать человека из всех прев-
ратностей и перенести его в число блаженных, не может сделать и ос-
тального - дать ему высшее блаженство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199