(18) Но это как раз и даст тебе философия (ничего важнее, по-моему
нет): ты никогда не будешь раскаиваться. К такому прочному счастью, ко-
торого никакая буря не поколеблет, не приведут тебя ни складные слова,
ни плавно льющаяся речь. Пусть слова текут как хотят, лишь бы строй души
не нарушался, лишь бы она была высока и не заботилась о чужом мнении,
довольная собою как раз за то, за что другие недовольны, лишь бы жизнью
поверяла свои успехи и о своем знании судила по тому, многого ли она не
желает, многого ли не боится. Будь здоров.
Письмо CXVI
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Часто спрашивают, довольно ли, чтобы страсти были умеренными, или
лучше не иметь никаких страстей. Наши изгоняют страсти, перипатетики
стараются их укротить. Я не вижу, почему умеренная тяжесть болезни может
быть целебной или полезной. Не бойся! Я не отнимаю у тебя ничего такого,
что ты отдал бы против воли; я буду сговорчив и снисходителен ко всему,
что ты считаешь или необходимым для жизни, или приятным, или полезным и
к чему стремишься, а избавлю тебя от порока. Ведь я, запретив тебе жаж-
дать, разрешу хотеть, чтобы ты то же самое делал без страха по твердому
решению, чтобы даже наслажденья твои были острей. Разве ты не будешь
чувствовать их полнее, ставши их повелителем, а не рабом?
(2) Ты скажешь: "Но ведь естественно мучиться, тоскуя о друге: дай же
право плакать, когда столь праведна причина. Естественно быть задетым
людскими мнениями, огорчаться, если они неблагоприятны; почему же ты не
допускаешь этого благородного страха перед дурным мнением?" - Нет порока
без оправдания, начало всякого из них скромно и простительно, - зато
после он разливается широко. Позволь ему возникнуть - и ты не покончишь
с ним никакими стараньями. (3) Всякая страсть вначале немощна, а потом
сама себя разжигает и набирается силы, разрастаясь: легче не пустить ее,
чем выгнать. Кто спорит с тем, что всякая страсть берется из некого ес-
тественного истока? Заботиться о себе велела нам природа; начни потакать
этой заботе - и она превратится в порок. Наслажденье природа подмешала к
вещам необходимым, не затем, чтобы мы его домогались, но чтобы благодаря
этой прибавке стало приятнее для нас то, без чего мы не можем жить; а
появится самозаконное наслаждение - и начинается сластолюбие. Так будем
же при входе сопротивляться страстям, коль скоро, как я сказал, их легче
не впустить, чем заставить уйти. - "Но позволь хоть в какой-то мере го-
ревать, хоть в какой-то мере бояться!" - (4) Эта мера растягивается
очень широко! Ты уже и как захочешь, не остановишься. Пусть мудрец не
столь бдительно стережет себя - для него это безопасно: он, когда ему
угодно, положит конец и слезам, и наслаждениям; а нам лучше и не пы-
таться идти вперед, если вернуться так трудно. (5) Мне кажется, очень
тонко ответил Панэтий одному юнцу на вопрос, может ли мудрец полюбить:
"Как будет с мудрецом, посмотрим; а вот нам с тобой до мудреца далеко, и
мы не должны допускать, чтобы над нами взяла верх страсть бурная и нео-
бузданная, сама себя ставящая ни во что и отдающаяся во власть другому.
Взглянут на нас благосклонно - мы пуще распаляемся от доброты; отвернут-
ся - нас раззадоривает надменность. Вредна и легкая любовь, и трудная:
легкостью она берет нас в плен, с трудностями заставляет бороться. Так
что лучше нам остаться в покое, зная нашу слабость. Нестойкую душу
нельзя вверять ни вину, ни красоте, ни лести, ни другим соблазни тельным
приманкам". (6) То же самое, что Панэтий говорил о любви, я скажу обо
всех страстях. Насколько в наших силах, отойдем от скользкого места: мы
и на сухом-то стоим нетвердо. - (7) Ты сейчас выставишь против меня об-
щий упрек, всегда бросаемый стоикам: "Слишком много вы обещаете, слишком
суровы ваши наставленья! Мы - люди слабые и не можем себе отказать во
всем! Мы будем горевать, но не очень, будем желать, но умеренно, будем
сердиться - а потом успокоимся". - Знаешь, почему мы этого не можем? Не
верим, что можем! (8) А на деле, клянусь, все иначе! Мы защищаем наши
пороки, так как любим их, и предпочитаем извинять их, а не изгонять. На
это природа дала человеку довольно сил, - если мы соберем их и напряжем
и пустим в ход не против себя, а себе в защиту. "Не хотим" - вот причи-
на; "не можем" - только предлог. Будь здоров.

Письмо CXVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты доставишь мне много хлопот и, сам того не зная, вынудишь ввя-
заться в долгую и докучную тяжбу, если будешь задавать мне хитрые вопро-
сы, в которых я не могу ни разойтись с нашими, не поссорясь с ними, ни
согласиться, не поссорясь с совестью. Ты спрашиваешь, верно ли такое ут-
вержденье стоиков: мудрость есть благо, быть мудрым - не благо. Сперва я
изложу мнение стоиков, потом решусь высказать и свое сужденье.
(2) Наши считают, что благо телесно, ибо благо действует, а что
действует, то телесно. Благо приносит пользу, а, не действуя, приносить
пользу невозможно; если же благо действует, значит, оно телесно. По их
словам, мудрость есть благо; следовательно, они не могут не признать ее
телесной.
(3) А быть мудрым - это, по их мнению, дело другое: оно лишь прилага-
ется к мудрости и бестелесно, а значит, и не действует и не приносит
пользы. - "Но как же мы говорим, что быть мудрым - благо?" - Говорим,
имея в виду самое мудрость, от которой и зависит, мудр ли человек.
(4) Теперь послушай, что отвечают на это некоторые, а потом и я начну
от них откалываться и перейду на другую сторону. - "Если так, то и жить
блаженно - не благо".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199