И вскоре кто-то воскликнул:– Но как человек учится искусству тореадора, вот что я хотел бы знать!Уинстон опустился на колени перед Хуаной.– Да, расскажите нам, умоляю! Какие упражнения надо делать, чтобы стать тореадором?– О, я объяснять.Гости расселись, Уинстон устроился у ее ног на корточках.– Сперва маленький мальчик, он хочет стать тореадор, да. Все маленький мальчик хотят быть тореадор.– Я всегда хотел. И сейчас хочу.– Тогда я говорить, что вам делать. Вы находить хороший burro. Вы знать, что есть burro?– Осел, что-то в этом роде?– Да. Вы находить маленький осел, вы резать два больших лист maguey Агава (исп.)

, вы знать, что есть maguey, да? Иметь большой лист, очень толстый, очень острый…– Агава?– Да. Привязать этот лист на голова маленький осел. Делать большой рог, как toro.– Погодите минутку.Какая-то женщина достала ленточку, Уинстон оборвал у папоротника два листа и с помощью ленточки закрепил их на голове наподобие рогов. Затем опустился перед Хуаной на четвереньки.– Продолжайте!– Да, вот так. Вы очень похож маленький осел.Зрители восторженно завопили, Уинстон помотал головой, взбрыкнул ногами и издал ослиный крик. Надо сказать, выглядело это довольно смешно.– Затем вы брать маленький палочка для espada и маленький красный коврик для muleta. И тренироваться с этот маленький осел. – Кто-то протянул ей трость с серебряным набалдашником, она взяла ее и плащ, и они устроили посреди комнаты настоящее представление. Кругом все орали и визжали, а я сидел и ждал, чем, черт побери, все это кончится. В дверь позвонили. Кто-то пошел открывать, потом вернулся и тронул меня за рукав:– Вам телеграмма, мистер Шарп.Я вышел в холл.Там стоял Гарри, один из коридорных, он протянул мне телеграмму. Я распечатал. Там не было ничего, кроме пустого бланка, вложенного в конверт.– А где почтальон? Тут нет никакой телеграммы, только бланк.Гарри притворил дверь в квартиру. Из-за нее по-прежнему доносился шум корриды.– Позвольте, сейчас я все быстренько объясню, мистер Шарп. Пришлось сделать вид, что это телеграмма, чтоб там не заподозрили что-то неладное… Внизу вас дожидается один человек. Я сказал, что вас нет. Он поднимался к вам, потом спустился и теперь сидит там и ждет– В вестибюле?– Да, сэр.– Что ему надо?– Мистер Шарп, сегодня Тони три раза соединял этого мистера Хоувза по телефону со службой иммиграции. Тони запомнил этот номер еще с прошлого года, тогда его брат приехал из Италии. И вот Тони думает, что этот тип – из федеральной полиции и что он пришел за мисс Монтес.– А Тони еще работает?– Да, мы оба сегодня работаем. Вы лучше возвращайтесь туда, мистер Шарп, пока этот Хоувз чего-нибудь не учуял. Выведите ее оттуда, пусть зайдет в лифт и нажмет кнопку два раза. А я или Тони, мы спустим ее и проведем через подвал, а вы тем временем отвлекайте этого типа, пока мы ее не спрячем. Тони уверен, его родные приютят ее в надежном месте. Все они – ваши поклонники.В кармане у меня лежала пачка денег. Я протянул ему десятку.– Вот, разделишь с Тони. Завтра еще получите. Сейчас я ее приведу.– Да, сэр.– И спасибо. Нет слов, как я тебе благодарен. * * * Я вернулся в гостиную, засовывая телеграмму в карман. Уинстон, выделывавший на полу совсем уже невероятные прыжки, вскочил и подошел ко мне:– Что там, Джек?– А-а… кое-какие новости, из Голливуда.– Плохие?– Неважнецкие.– Черт возьми! Слушай, у меня просто руки чешутся разбудить сейчас этого подонка и послать его куда подальше.– Да не разбудишь ты его, в том-то и дело. Там сейчас только десять. Ладно, ну его к дьяволу! Не стоит об этом. Потом поговорим. И кончайте вы эту корриду. Давайте лучше танцевать.– Танцы, танцы! Эй, маэстро, музыку!Пудински снова заиграл джаз, пары задвигались, я подхватил Хуану.– Так, давай улыбайся! Сейчас скажу тебе что-то важное.– Да, уже улыбаюсь.Я быстро выложил ей все.– Этот Пудински для него только прикрытие. Он донес на тебя, анонимно конечно, чтоб тебя отправили на Эллис-Айленд, чтоб мне пришлось умолять его о помощи. А он будет делать вид, что готов свернуть горы, и, конечно, потерпит неудачу. И тебя отправят в Мексику…– И тогда он тебя получить.– Да. Так он думает.– Я тоже так думать.– Прекрати, ради Бога и…– Почему ты дрожать?– Я боюсь его, вот почему. Боюсь по-настоящему. Теперь слушай…– Да, я слушаю.– Уходи отсюда, быстро. Придумай какой-нибудь предлог, чтоб он был уверен, что ты вернешься. Переоденься, собери вещи, и как можно быстрее. Если в дверь позвонят, не открывай. Даже не подходи и не отвечай. Потом иди к лифту, нажмешь два раза кнопку, и мальчики о тебе позаботятся. Мне не звони. Завтра же свяжусь с тобой через Тони. Вот, тут деньги…Я нащупал в кармане пачку и сунул ей за вырез платья.– Давай, действуй!– Да.Она подошла к Уинстону. Он сидел рядом с Пудински, на голове по-прежнему листья.– Хотите играть настоящий коррида, да?– Просто мечтаю, дорогая!– Тогда ждать. Я идти и приносить вещи. Я вернуться.Он проводил ее до двери, потом подошел ко мне:– Чудная девочка, просто прелесть!– Да, все, как говорится, при ней.– Всегда говорил: под каждым флагом есть только две нации: мужчины и женщины. Мексиканцы мужчины не стоят и ломаного гроша, но женщины у них замечательные. Просто удивительно, что их художники, окруженные такой красотой, тратят время на изображение войн, революций и разных социалистических благоглупостей. Все мексиканское изобразительное искусство сводится к набору пропагандистских плакатов.– Да. Никогда не был его поклонником.– И неудивительно! Но если б они смогли написать это лицо, о, совсем другое дело! Один только Гойя мог, а все эти радикалы, нет. Да… сами не понимают, что они теряют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65