Я знал, что они подвергают их искусу, и мало-помалу факиры становятся покорными машинами в их руках, но точного я ничего не знал.Я решил попытать счастья.— Если бы малабарец нашел возможным уделить перед сеансом несколько минут для разговора, то франка был бы очень доволен.— Кавиндасами к услугам своего друга франки, — откликнулся факир.— Я хотел спросить у тебя о твоей прошлой жизни.— Факир еще недостаточно очнулся от всего земного и потому не может помнить о своих прежних существованиях… Он помнит лишь то, что с ним было за его настоящую жизнь.— Я не о том тебя хотел спросить.— О чем же именно?— Я хотел спросить тебя о прошлом твоей теперешней жизни.— Все, что факир может раскрыть тебе, не изменив своей клятве, он готов сказать тебе.— О какой клятве ты говоришь?— Покидая пагоду, в которой мы воспитывались, мы все даем клятву не раскрывать тех великих и глубоких тайн, которым нас научили.— Я вполне понимаю, что тебе запрещено раскрыть магические формулы, заклинания и ментрамы, которым тебя научили, но не мог бы ты мне объяснить, каким образом один из ваших впадет в каталепсию и может оставаться месяцами без еды…— При помощи духов Питри.— Спасибо, факир, — ответил я, — это все, что я хотел знать.Я понял, что Кавиндасами даст этот один ответ на все мои расспросы, и решил, что спрашивать дальше бесполезно.Обождав с минуту и не слыша дальнейших вопросов, факир поклонился в знак того, что считает разговор оконченным, и опустившись на пол, скрестил ноги в обычной позе индуса.Очарователь принес с собою мешочек, наполненный мелким песком, который он и высыпал на пол перед собою. Разровняв песок, он пригласил меня сесть за стол напротив и взять лист бумаги и карандаш, а для себя попросил какую-нибудь палочку. Я дал ему ручку от пера, которую он бережно положил на слой песка.— Я вызову Питри, — сказал он мне, — когда ты увидишь, что один конец моей палочки поднимается кверху, начни чертить какие-нибудь знаки на бумаге, которая лежит перед тобою, и ты увидишь, что те же знаки будут начертаны и на песке.С этими словами факир простер руки над песком, шепча какие-то заклинания.Действительно, через несколько мгновений один конец палочки поднялся почти вертикально, а другой, прикасавшийся к песку, начал слепо подражать движениям моего карандаша, которым я чертил замысловатые фигуры на бумаге. Когда я остановился, остановилась и палочка, я начал снова, — она опять задвигалась. Все это время факир оставался неподвижен и ни на секунду не прикасался к палочке.Подозревая, не следил ли очарователь за движениями моего карандаша, заставляя палочку подражать им, я встал и переместился за спину факира, откуда он никоим образом не мог видеть, что я рисую.Но когда мы вновь сверили наши чертежи, то они оказались совершенно сходными.Сгладив песок, изборожденный разными фигурными завитками, факир сказал мне:— Задумай какое-нибудь слово на языке богов (по-санскритски).— Почему именно на этом языке?— Потому что духи любят пользоваться этим бессмертным наречием, недоступным для нечистых.Я взял себе за правило не вступать в религиозные пререкания с факиром и исполнил его приказания.Я задумал слово, и сейчас же магическая палочка поднялась и начертила на песке слово:«Пуруча» («небесный производитель»). Это было именно то, что я задумал.— Задумай теперь целую фразу, — продолжал очарователь.— Готово.На песке появились слова:«Адисете Вейкунтам Гарис» («Вишну спит на горе Вейкута»).— А может ли вызываемый тобою дух, — спросил я, — написать мне 243-й стих четвертой книги Ману?Не успел я окончить вопроса, как палочка задвигалась и написала:«Дармапраданам пуричам тапаза хата кильвизам. Пара-локам найати асу базуантам касариринам».Что означает:«Человек, все действия которого направлены к добродетели, и все грехи которого заглажены благочестием и жертвами, достигает небесного жилища, блистая светом в виде совершенного существа».Уже перестав удивляться верности получаемых ответов, я положил руку на лежавшую на одном из столов книгу, содержавшую выдержки из Риг-Веды, и просил назвать первое слово пятой строки на двадцать первой странице. В ответ палочка начертила:«Девадатта» («Богом данный»).Я справился, — оказалось верно.— Не хочешь ли задумать какой-нибудь вопрос? — сказал факир.Я кивнул головой в ответ и задумал вопрос: кто наша общая мать.Палочка начертила на песке:«Вазунда» («Земля»).Объяснить все эти явления я не берусь, да и не могу… Ловкость ли это факира или громадная доза магнетизма — не знаю, но я это видел своими глазами и утверждаю, что какие-нибудь проделки были немыслимы, во-первых, потому, что подготовить их заранее факир не имел возможности, а во-вторых, сеанс прошел при ослепительном свете полуденного солнца, и от меня не уклонилось бы ни одно движение факира.Я сделал несколько шагов по террасе и остановился у ее балюстрады. Кавиндасами последовал за мной. Слева тянулся большой сад, где один из слуг лениво черпал воду из колодца, сливая ее в водоем, откуда она по бамбуковым трубам бежала в комнату для омовения.Взглянув в этом направлении, факир, улыбнувшись, простер к колодцу свои руки, и вдруг, к ужасу бедняги метора, веревка остановилась, и вытащить ее он, несмотря на все усилия, не мог.Обыкновенно, всякие препятствия в работе индусы приписывают злым духам и сейчас же начинают петь заклинания, секрет которых покупают, и не очень дешево, у браминов, которые их надувают без зазрения совести.Перепуганный метор затянул гнусавым и визгливым голосом какие-то заклинания, как вдруг горло отказалось ему повиноваться, и он остался с открытым ртом и выпученными от страха глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40