– Тебя придавил камень?
Тутмос был слишком слаб, чтобы ответить. Он лишь сделал отрицательный жест.
Надсмотрщики ничего не имели против того, чтобы старик погрузил мальчика на осла и отвез его на берег реки, где стояла лодка. Но они отдали этого уже ни на что не годного мальчика не без выкупа, с удовольствием приняв меру зерна, которую им предложил Иути. Когда скульптор ушел, они смеялись ему вслед:
– Дурак! Зачем он это сделал? Мальчишка все равно умрет по дороге!
Если бы спросить старика, зачем он это сделал, он, наверное, и сам бы не мог ответить на этот вопрос. Может быть, потому, что недалеко от того места, где он нашел Тутмоса, когда-то лежал его единственный сын, придавленный сорвавшимся с горы камнем. Мастер не смог вернуть сына к жизни, как сейчас этого мальчика, которого повез на нанятой лодке вниз по течению реки. Он принес мальчика в свою хижину, уложил на свое ложе и отпаивал его молоком с ячменной кашей до тех пор, пока жизнь не вернулась к нему вновь.
Мастер был одинок. Свою жену он похоронил уже много лет назад. Таурет, богиня – покровительница рожениц, не помогла ей при последних родах. А из трех детей, которых жена ему оставила, двое уже лежали в могилах. Последнее дитя, его дочка, спуталась с ливийским солдатом и ушла с ним. Наверное, ее уже тоже нет на свете, ведь он послал ей вслед свои проклятья.
В течение довольно долгого времени Иути работал вместе с учениками и подмастерьями. Но так как он был ворчлив и требователен, то никто не мог с ним ужиться. Когда же один из подручных из-за своей нерасторопности уронил мастеру на ногу тяжелую гипсовую форму и раздробил три пальца, так что тот стал хромать, Иути выгнал всех своих помощников и с тех пор работал один.
Его небольшая хижина сложена из необожженных кирпичей. В ней находятся мастерская, комната, где спит сам мастер, и еще одна каморка, в которой хранятся всякие запасы. Помещение, где жили подмастерья, Иути совсем забросил. Теперь волей-неволей ему пришлось устроить там ложе для Тутмоса. Когда же мальчик поправился, то предпочел спать на крыше. Над ним мерцали звезды, и он видел, как на востоке поднимается из реки солнце.
Сначала Иути вовсе и не думал о том, чтобы сделать Тутмоса своим подмастерьем. Уж слишком сердился он раньше на своих помощников, ибо принадлежал к числу людей, которым ничем нельзя угодить. Но ему одному было не по силам и таскать воду, и разжигать огонь, и готовить обед, и заготавливать солому и удобрения, и размельчать ячмень для каши, да и другие хозяйственные заботы очень его обременяли. Поэтому он стал питаться только хлебом, пивом и растительным маслом, финиками и инжиром. Было бы, однако, совсем неплохо, если бы кто-нибудь смог приготовить для него горячий обед. Когда однажды Тутмос ушел из дому с удочкой – откуда он ее только достал? – и вернулся с двумя рыбками, которых зажарил на горячем камне, Иути с радостью подумал, что не зря взял этого мальчика.
Несмотря на то, что мастерская старого скульптора была небольшой, недостатка в заказах он никогда не испытывал. Иути был известен как добросовестный мастер. Его изделия всегда были безукоризненны. Даже второстепенные мелочи выполнял он с любовью к делу. Мастер выпускал работу из рук только тогда, когда все детали были идеально отработаны. Он никому не позволял подгонять себя. Когда же заказчик его торопил, мастер обычно отвечал: «Я работаю не для живых, а для мертвых. А у них достаточно терпения».
Да, он работал для мертвых. Они жили в западных горах в своих вечных домах, в гробницах, вырубленных глубоко в скале. Там покоилось мумифицированное тело в великолепном гробу. Там помещались изображения умершего, в которых оживало его Ка. Там можно было найти все, что при жизни приносило радость усопшему: еду и напитки, рыб, уток, стада коров, которые пасли его пастухи; поля, обрабатываемые его пахарями; житницы, доверху засыпанные ячменем и полбой; прекрасного качества полотно, изготовленное его ткачихами. Все это было увековечено на изображениях, покрывавших стены гробницы, дабы Ка жило во веки веков.
Тутмос провел в доме Кути уже много недель, когда старей мастер в первый раз взял его с собой в западные горы, где он работал над отделкой гробницы одного писца из царской администрации.
День едва начинался, и восходящее солнце окрашивало в пурпур отвесные скалы на границе пустыни. Утренний туман поднимался к сияющему голубизной небу. Иути и Тутмос достигли гробницы прежде, чем жара стала невыносимой.
В погребальных помещениях темно, так что старому Иути приходилось работать при глиняных светильниках, заправленных касторовым маслом – маслом и фитилями обеспечивали его заказчики. Светильники горели ярким белым пламенем и не коптили, если в масло добавляли немного соли.
В обязанности Тутмоса входило содержать в чистоте светильники, подрезать сгоравшие фитили и высекать огонь. Кроме того, он должен был, стоя за спиной мастера, держать светильник, пока Иути работал. Какое зрелище открывалось перед его глазами! Это были не те изображения, которые он когда-то еще по-детски выцарапывал на кружках и горшках. Не было на свете ничего такого, чего мастер не мог бы изобразить. Например, пиры, которые устраивали для своих друзей хозяин гробницы и его супруга. На картинах видно, как они сидят в своих удобных креслах перед пиршественным столом и рабы прислуживают им. Двое наполняют чаши, третий увенчивает одного из гостей гирляндой цветов, девушка наливает своей госпоже вино, певицы, арфистки и другие музыканты услаждают гостей музыкой. И сады расцветают под руками Иути, там растут всякие деревья:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78