Хотя въ массе металла и не можетъ самостоятельно зародиться мысль, но, благодаря скрытой въ немъ воспрiимчивости къ движенiю, въ него какъ-бы переходить мысль действующаго на него разумнаго существа, и подъ влiянiемъ вриля онъ приходитъ въ движенiе, точно двинутый видимой внешней силой. Въ него временно переходитъ жизнь; онъ какъ-бы воодушевляется и разсуждаетъ. Безъ этого, разве могли-бы мы пользоваться услугами нашихъ автоматовъ.
Я слишкомъ трепеталъ предъ мышцами и ученостью молодой Гай, чтобы решиться на какiя либо возраженiя. Мне вспомнился при этомъ анекдотъ, читанный мною еще въ детстве , про одного, заспорившаго съ Римскимъ императоромъ, мудреца, который внезапно прекратилъ свои возраженiя и отвечалъ на вопросъ императора, - не имеетъ-ли онъ еще чего возразить съ своей стороны; - "Нетъ, Цезарь; разве можно спорить съ человекомъ, который повелеваетъ двадцатью пятью легiонами".
Хотя я былъ внутренно убежденъ, оставляя въ стороне вопросъ о действительныхъ результатахъ действiя вриля, - что Фарадэ легко разбилъ-бы все ея аргументы, о ого конечныхъ причинахъ и сфере влiянiя; но рядомъ съ этимъ являлось другое непоколебимое убежденiе, что Зи ударомъ своего кулака легко могла уложить на месте по очереди всехъ членовъ нашей королевской академiи. Каждому разумному человеку известна вся безполезность спора съ обыкновенною женщиною, о близко знакомомъ ему предмете; но диспутировать съ Гай семи футоваго роста вопросъ о происхожденiи вриля, пожалуй все равно, что - спорить въ пустыне съ самумомъ.
Между разными отделами громаднаго зданiя колегiи ученыхъ, меня особенно заинтересовалъ музей, посвященный археологiи Врилья, въ которомъ была собрана коллекцiя древнихъ портретовъ. Краски, которыми были написаны эти картины, отличались такою прочностью, что некоторыя изъ нихъ, написанныя, по словамъ летописей, еще въ доисторическiя времена, - сохранили известную свежесть колорита. При обзоре этой коллекцiи, меня поразили два обстоятельства: - первое, что картины которымъ, какъ уверяли меня, было отъ шести до семи тысячъ летъ, обнаруживали высшее состоянiе искусства, чемъ те , которыя были написаны за три или четыре тысячи летъ, и что портреты перваго перiода более подходили къ нашему Европейскому типу. Некоторые изъ нихъ даже напоминали мне те итальянскiе головы, которыя смотрятъ на насъ съ холстовъ Тицiана, какъ-бы говоря о честолюбiи или коварстве, заботахъ или горе оригиналовъ, съ ихъ глубокими морщинами, проведенными страстями. Это были лица людей, жившихъ во времена борьбы, предшествовавшiя открытiю чудодейственныхъ свойствъ вриля, который совершенно изменилъ общественный строй:- они, какъ въ нашемъ мiре, боролись между собою изъ за власти и славы.
Спустя тысячу летъ после открытiя вриля, тицъ лица уже обнаруживаетъ заметную перемену; при чемъ съ каждымъ поколенiемъ, оно прiобретаетъ большее выраженiе того величаваго спокойствiя, получаетъ тотъ отпечатокъ, который отличаетъ его отъ лица нашего грешнаго, трудящагося человека и производитъ такое потрясающее впечатленiе. Но по мере того какъ развивалась красота новаго типа, искусство художника делалось все безличнее и монотоннее.
Но интересъ коллекцiи сосредоточивался въ трехъ портретахъ, принадлежавшихъ къ доисторическому веку и, какъ гласитъ преданiе, написанныхъ по повеленiю мудреца, самое происхожденiе котораго теряется во мраке мифа, подобно Индейскому Будде , или Греческому Прометею.
Эту таинственную личность, - одновременно мудреца и героя, - главныя отрасли племени Врилья считаютъ своимъ общимъ родоначальникомъ.
Кроме самого мудреца, сохранились еще портреты его деда и прадеда. Все они написаны во весь ростъ. Мудрецъ облеченъ въ длинную хламиду изъ какой-то особенной матерiи, напоминающей рыбью чешую, или кожу ящерицы; но руки и ноги его обнажены: - пальцы ихъ отличаются невероятною длиною и снабжены перепонками. Шеи у него почти не существуетъ, и у него низкiй, покатый лобъ, совсемъ не характеризующiй мудреца. Онъ отличается блестящими карими глазами на выкате, очень широкимъ ртомъ и выдающимися скулами......
XVII.
Такъ какъ Врилья лишены возможности созерцать светила небесныя, то ихъ способы определенiя дня и ночи существенно различаются отъ нашихъ; къ счастiю у меня были съ собою часы, при помощи которыхъ мне удалось довольно точно определить ихъ счетъ времени. Я оставляю до будущаго, если когда либо мне придется издать сочиненiе о науке и литературе Врилья, все подробности техъ способовъ, которые они применяютъ для счисленiя времени, и ограничусь указанiемъ, что продолжительность ихъ года мало разнится отъ нашего; но онъ разделяется иначе. Ихъ сутки (включая и то, что мы называемъ ночью) состоятъ изъ двадцати часовъ, вместо двадцати четырехъ, и, разумеется, ихъ годъ поэтому заключаетъ большее число дней. Они разделяютъ свой двадцати часовой денъ такимъ образомъ: - восемь часовъ, * Употребляемые для ясности, слова: часы, дни и проч. - не вполне соответствуютъ ихъ понятiямъ о деленiи времени. (Прим. автора). называемые тихими часами, - посвящаются отдыху; восемь часовъ называемыхъ рабочимъ временемъ, - разнымъ занятiямъ жизни, и втеченiи четырехъ часовъ, которые носятъ названiе вольнаго времени (имъ заканчивается день), они предаются разнымъ развлеченiямъ, играмъ, празднествамъ, или разговорамъ, смотря по личному вкусу и склонности каждаго. Строго говоря, за пределами ихъ домовъ не бываетъ ночи. Какъ городскiя улицы, такъ и вся окружающая страна, до самаго предела ихъ владенiй, одинаково освещается во все часы. Только во время тихихъ часовъ, они убавляютъ светъ въ своихъ домахъ, до степени сумерекъ;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45