хозяин! Какой он там хозяин. Батрак! Батрак пришел к коровам, госпожа моя, а ты, Полана, будешь хозяйкой. Как барыня будешь жить, будут у тебя коровы и кони, Штепан и Юрай. Коров для тебя выхожу, Полана - загляденье! И овец тоже.
Все твое будет, всем будешь заправлять.
Вот и сердце успокоилось, и в груди не хрипит.
Гордубал вбирает в себя воздух, расправляет легкие, как кузнечный мех. Что ж, хозяйка, батраку не место в избе. Батрак пойдет спать в хлев - вот где его место. Там спится лучше, там человек не один, рядом слышно живое дыханье. Когда ты один, страшновато вслух разговаривать, а с коровой можно поговорить, она повернет голову и выслушает тебя. Хорошо спится в коровнике.
Тихо-тихо бредет Юрай в хлев. Вот он - теплый запах скотины; звякнула цепочка на загородке.
- Это я, коровушки, это я! Слава богу, соломы хватит, чтобы выспаться человеку.
Про-бил две-над-ца-тый час,
Храни свя-тый бо-же нас...
Нет, этого не было в Америке!
Бабы, лучины не жгите без толку.
Ночью от них до беды недолго...
"Туу-туу-туу!" - слышно издалека, точно рев коровы. Это ночной сторож трубит в рог.
VIII
Штепан закладывает телегу.
- День добрый, хозяин. Хотите поглядеть на лужки?
Юрай хмурится. Что я, барский приказчик, чтоб ездить в телеге осматривать поля? А впрочем, почему бы не съездить? Дома делать нечего, некуда даже на покос выйти. Взглянуть разве на Поланины владения?
На Штепане широкие холщовые штаны и синий фартук. Сразу видать - из степи. И черномазый, как цыган. Гикнет на коней - упряжка летит с грохотом, со звоном. Юрай ухватился за телегу, а Штепан стоит, сдвинув шапку на затылок и высоко подняв вожжи, размахивает бичом над лошадиными спинами. Ну, ну, полегче, нам ведь не к спеху!
- Слушай, - недовольно ворчит Юрай, - зачем ты так сильно натягиваешь вожжи? Смотри, как они дергают мордой. Больно ведь им!
Штепан оборачивается, ухмыляясь.
- Так нужно, хозяин. Чтобы повыше держали голову.
- Зачем? - возражает Гордубал. - Пусть держат, как привыкли.
- За это хорошо платят, хозяин, - объясняет Штепан. Всякий покупщик первым делом смотрит, как конь голову держит. Вы гляньте-ка, сударь, гляньте - как они славно бегут: одними задними ногами, а передними только перебирают. Н-но!
- Да не гони ты их так! - просит Гордубал.
- Пусть учатся бегать, - равнодушно возражает Штепан. Какой прок, хозяин, от смирного коня?..
"А как возит Штепан Полану? - думает Гордубал. - Наверно, вся деревня оборачивается: вот едет Гордубалова жена. Ну, прямо помещица! Гордая, руки сложила на груди. А чего не быть ей гордой? Слава богу, Полана не как все женщины.
Крепкая и прямая, что сосна. Дом построила, словно барская усадьба, семь тысяч взяла за пару коней, значит можно держать голову высоко. Это, братцы, всегда на пользу!"
- Вот она, степь, - показывает кнутом Штепан. - До тех акаций вся земля хозяйкина.
Весь разбитый, Гордубал слезает с телеги. Растряс-таки меня, дьявол! Так вот она, степь? Вправду, трава по пояс, да сухая, жесткая. Нет уж, брось ты басни рассказывать! - где тут свеклу посадишь?
Степь она степь и есть.
Манья чешет в затылке.
- Прикупить бы, хозяин, еще вон тот кусок, и можно хоть три десятка коней пасти.
- Ну, - возражает Гордубал, - трава-то совсем сухая, ни жиринки в ней.
- А на что он, жир? - ухмыляется Штепан. - Конь, хозяин, должен быть поджарый. На убой его откармливать, что ли?
Гордубал не отвечает. Подходит к лошадям, гладит их по мордам.
- Ну, ну, малыш, ты молодец, не бойся... Что прядешь ушами? Экий ты умница! Ну, чего хочешь, почему бьешь копытом?
Штепан распрягает лошадей, выпрямляется и говорит резко:
- С конями разговаривать нельзя, хозяин. Испортятся.
Гордубал быстро оборачивается. Дерзость такая - да хозяину? Нет, верно, он просто так. Не хочет, чтобы лошади ко мне привыкли. Да я не буду в твои дела путаться, бес ты эдакий. Ну-ну, не злись!
Штепан пускает лошадей пастись и берет косу - накосить сена. Эх, дурень, надо было взять с собою и вторую косу, вздыхает Юрай и принимается разглядывать горы над Кривой. Вот где настоящие поля!
Правда, камней многовато, но зато картошка, овес, рожь растут. Тут вот рожь еще не снята, а там уже вяжут снопы.
- А кто же купил наше поле наверху, Штепан?
- Какой-то Пьоса.
Ага! Пьоса. Андрей Пьоса - Гусар. Вот почему он тогда в корчме не подошел. Совестно ему, что выманил землю у бабы. Юрай глядит вверх. Странно!
Поле Гордубала точно спустилось с гор и разлеглось здесь, в степи...
- А Рыбары где? Тут внизу? - интересуется Гордубал.
- Вон там, - говорит Штепан. - В той стороне. Три часа езды отсюда.
- Три часа! Не близко, стало быть, до Рыбар.
Гордубал от нечего делать срывает стебелек и жует его. Трава кислая какая-то, скрипучая. Нет, у нас в горах на полонине трава совсем другая на вкус, пряным тимьяном отдает. Юрай бредет по степи все дальше и дальше. Экая гладь, ничего не видно, одно небо, да и то какое-то пыльное, не то что в горах. А вот кукурузное поле. И вправду, высока кукуруза, в человеческий рост, настоящие заросли. А что толку? Пустить разве сюда свиней?.
Нива - это другое дело, она как тулуп.
Акация? Юрай не любит акацию. Там, наверху, терн и шиповник, рябина и можжевельник, и никаких дурацких акаций.
Уже скрылся из вида Манья в фартуке и высоких сапогах. Как это так - не поговорить с конем?
Конь - умная тварь, не хуже коровы. От слов он смирней делается.
Степь расстилается перед Юраем, нагоняя на него тоску. Словно море - куда ни глянь, везде одно и то же. Поднял голову Юрай - посмотреть на вершины. Эх вы, горы, горы, и вас равнина делает маленькими, незаметными. А пошагай-ка в гору, поймешь, что это за край!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39