Гордубал быстро прикидывает.
- Трижды три девять. Для круглого счета десять. Стало быть, цена всему хозяйству десять тысяч?
- Как это так - трижды три?! - сердится старик. - А дочка?
- Верно, - соглашается Гордубал, - значит, скажем, тринадцать тысяч?
- Нет, нет! - качает головой старик. - Это вы как, Гордубал, шутите?
- Какие шутки? - настаивает Гордубал. - Просто хотелось знать, Манья, что стоит хозяйство у вас на равнине.
Старый Манья смущен. Штепан вытаращил глаза.
Уж не хочет ли богач Гордубал купить их хозяйство?
- Такое хозяйство как наше не купите и за двадцать тысяч, - неуверенно говорит старик.
- Со всем, что тут есть?
Старик усмехается.
- Ишь вы хитрый, Гордубал! У нас одним коней во дворе четыре, нет, пять.
- Коней я не считал.
Старый Манья сразу стал серьезным.
- А вы, Гордубал, зачем приехали? Хозяйство покупать или дочку сватать?
Гордубал багровеет.
- Хозяйство? Это чтобы я купил хозяйство у вас в равнине! Это болото, что ли? Камыш на свистульки? Спасибо вам, Манья, уж я скажу напрямик. Коли договоримся сейчас и обручится ваш Штепан с Гафьей, запишите свою усадьбу на Штепана, а я после свадьбы выплачу Михалу его долю и Дьюле тоже.
- А Марии? - вырвалось у Штепана.
- Ну, и Марии. Больше никого у вас нет? Пускай Штепан хозяйничает тут в Рыбарах.
- А Михал куда? - не понимает старик.
- Ну, получит свою долю и пускай идет себе с богом. Парень молодой, охотнее возьмет деньги, чем землю.
Старый Манья качает головой.
- Нет, нет, - бормочет он, - так не выйдет.
- Отчего ж это не выйдет? - горячо вмешивается Штепан.
- А ты проваливай отсюда, да поживей! - обрывает его старик. - Чего лезешь в разговоры?
Обиженно ворча, Штепан выходит во двор.
Дьюла, разумеется, вертится около лошадей.
- Ну как, Дьюла? - Штепан хлопает брата по плечу.
- Добрый коняга! - тоном знатока говорит паренек. - Дашь прокатиться?
- Слишком хорош для тебя, - цедит Штепан и кивает головой в избу. - Наш старый...
- Что?
- Эх, ничего! Так и норовит счастью моему помешать!
- Какое счастье?
- А никакое! Что ты смыслишь!..
Тихо на дворе; только свинья похрюкивает, точно разговаривает сама с собой, да с болота доносится голос коростеля, лягушки квакают.
- А ты останешься в Кривой, Штепан?
- Наверно. Еще не решил, - важничает Штепан.
- А хозяйка?
- Тебе-то какое дело? - скрытничает старший брат.
Ох, и комары! Ласточки чуть не чиркают крыльями по земле. Штепан широко зевает, - едва челюсть не вывихнул. Интересно, что там поделывают старики в избе? Не откусили друг другу носы?
Штепан с досады и от скуки вытаскивает из косяка шило и с силой вгоняет его в дверь.
- А ну, вытащи! - предлагает он Дьюле. - Не осилишь!
Дьюла осиливает.
- Эй! - говорит наконец Дьюла. - Пойду к девкам, что с тобой зря время тратить?
Некоторое время они забавляются шилом, загоняя его в дверь, так что щепки летят.
Темнеет, небо над равниной затягивается синим туманом. "Зайти, что ли, в избу? - думает Штепан. - Нет, назло не пойду! "Убирайся, - крикнет старый, - не лезь в разговор". А кому, спрашивается, "американец" сватает дочь? Ему или мне? Разве не могу я сам за себя постоять? А он - "убирайся, проваливай". Нечего командовать, - злится Штепан, - я уже не ваш теперь".
Разомлевший от водки, Гордубал наконец выходи г из избы. Видно, старики договорились. Старый Манья провожает гостя, похлопывая его по спине. Штепан уже стоит у лошадей, держит уздечку, как заправский конюх. Гордубал, заметив это, с одобрением кивает головой.
- Так, значит, в воскресенье, в городе! - кричит старый Манья, и телега срывается с места. - Счастливый путь!
Штепан косится на хозяина и упрямо молчит. Небось сам расскажет.
- Вон наша река, - показывает Штепан кнутом.
- М-м.
- А вон там воз с камышом, - это наш Михал едет. У нас камыш на подстилку идет, стелем за место соломы.
- Так. - И Гордубал больше ни слова.
Штепан правит, старается, из кожи лезет вон, а хозяин только головой покачивает. Не выдержал наконец Манья.
- Так что же, хозяин, сколько вы им дали?
Гордубал поднимает брови.
- Что?
- На чем сошлись, хозяин?
Гордубал медлит. И нехотя отвечает.
- По пять тысяч каждому.
Молча обдумывает новость Штепан, а потом цедит сквозь зубы:
- Опутали вас, хозяин. Хватило бы и по три.
- М-м, - ворчит Гордубал, - отец твой, что пень дубовый.
"Эх ты, - думает Штепан, - добро раздаешь всем, а со мной говоришь так, словно получаю только я".
- И тебе тоже пять тысяч, - добавляет Гордубал, - на обзаведение.
"Ладно! - думает Штепан. - Однако ж теперь я ему вроде сына. Как же будет с жалованьем? Теперь мне платить нельзя как батраку. Отдал бы мне хоть того жеребенка. Продай, мол, а деньги себе возьми, Штепан, ты теперь у нас свой".
- Правь как следует! - распоряжается Гордубал,
- Слушаюсь, хозяин.
XVIII
И вот все уже едут из города. Дело сделано, договор у адвоката составлен исправный, обошелся в двести крон.
И то запишите, господин адвокат, и этого не забудьте. Мужик в денежных делах осторожен, его, брат, не проведешь. Да вот еще что! Пишите: половину хозяйства в Рыбарах считать за Гафьей. Хорошо, соглашается адвокат, внесу вам и - такую кла-у-зу-лу. Вот, братцы, и она тут есть. А потом все подписались. Юрай Гордубал - поставил три креста во имя отца, сына и святого духа; старый Манья - три креста, а Михал Манья, с букетиком на шляпе, важно надувает щеки и подписывается полным именем. С ними и Мария, по мужу Яношова, - у нее на голове шелковый платок, и Штепан, праздничный с головы до пят... Больше никто не будет подписываться? Нет, нет: Дьюла остался с лошадьми, да и годами еще не вышел. "Ну, так, готово, господа, желаю вам всяческих благ".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39