- Пойдем, малышка, пойдем. Я отведу тебя домой.
Но коридоры забиты публикой. Гафье суют все подряд, кто яблоко, кто яичко, кто кусок сладкой булки, все растроганно сморкаются в носовые платки, бабы лезут целовать девочку и ревут. Гафья судорожно цепляется за толстый палец Гельная и сама вот-вот расплачется.
- Смотри, не хнычь, - увещевает девочку Гельнай. - Я тебе конфетку куплю.
И девочка подпрыгивает от радости.
Судебное следствие продолжается. Дело - точно хитро завязанный узел, его приходится распутывать сразу несколькими руками.
Суд выслушивает показания Андрея Пьосы, по прозвищу Гусар, Алексы Воробца и его жены Анны, потом жены соседа Герпака. Все они показывают против Поланы. Боже мой, чего только не знают люди друг о друге! Просто срам! Не приходится богу судить людей, их судят ближние.
О желании выступить свидетелем заявляет какой-то Миша-пастух.
- Говорите, свидетель. Можете не присягать.
- Чего?
- Можете не присягать. Сколько вам лет?
- Чего?
- Сколько вам лет?
- Не знаю... Да на что мне. Во имя отца и сына и святого духа. Передает вам Юрай Гордубал, что была ему Полана доброй и верной женой.
- Постойте, Миша, как так передает? Когда это он вам говорил?
- Чего?
- Когда он вам говорил это?
- А, когда... Не помню. Дождик был тот раз. Он мне и говорит: скажи им, Миша, они тебе поверят.
- Бог, с вами, папаша, и для этого вы пришли из Кривой?
- Чего?
- Ну идите, идите с богом, больше вы не нужны,
- А! Ну, спасибо. Славу богу.
Показания дает стекольщик Фаркаш.
- Алмаз этот купил у меня Штепан Манья.
- Вы узнаете его?
- Как не узнать. Вот он, с желтинкой.
- Встаньте, обвиняемый Манья. Признаете ли вы, что покупали алмаз у свидетеля? Не признаете? Можете сесть. Запирательством вы себе не поможете.
Показания дают Баранова, Грыцова, жена Федора Бобала. Эх, Полана, сраму-то сколько! Все тычут в тебя пальцами, обличают твой блуд, каждая баба бросает камень в тебя, неверную жену. О Штепане все забыли. Зря ты стараешься, не скроешь руками огромный живот, не спрячешь своего греха.
Штепан убивал, а ты грешила. Глядите на бесстыдницу: головы не склонит, слезы не уронит, не ударится оземь! Словно хочет сказать всем: болтайте, болтайте, мне-то что.
- Подсудимая, имеете ли вы что-нибудь прибавить к свидетельским показаниям Марты Бобаловой?
- Нет.
И села, как изваяние, не склонив головы, не покраснев от стыда.
Больше свидетелей нет? Отлично. Объявляется перерыв судебного заседания до завтрашнего дня.
- Но как толково отвечала маленькая Гафья, а, коллега? Эдакий ребенок и все видел! Ужасно, ужасно. А все-таки ее рассказ - как чистый ручеек. Такая простота, точно и не было ничего дурного. Зато вся деревня против Поланы. Все зло в ней. Ну, и Штепан, разумеется, виновен, но что Штепан - случайная фигура. Да, да, коллега, деревня понимает, что здесь дело перешло в область этики. Можно сказать, что деревня Кривая мстит за попранную мораль.
Здесь не просто измена, - деревня снисходительна к изменам. А Полана повинна не только в супружеской измене, здесь нечто худшее.
- А что именно?
- Она возбудила против себя общественное негодование, ненависть всей деревни.
Будь проклята Полана! Все видели, как она сидит, высоко подняв голову? И сраму не боится! Даже еще усмехнулась, когда Бобалова сказала, что бабы хотели ей выбить окна за разврат. Да, да, вскинула голову еще выше и усмехнулась, точно гордится этим.
Да что вы говорите, сосед! Жаль, я не видел! Да хоть хороша ли собой? Хороша? Боже упаси. Говорю вам, околдовала она Штепана, отвела ему глаза. Тощая, а глаза, как уголья. Ох, и злая баба, говорю вам.
А девочка-то ихняя, подумайте! Как картинка! Мы все плакали, глядя на нее. Бедная сиротка! Вы подумайте, эта женщина и ребенка не стеснялась. Блудила на глазах у собственной дочери. Ведьма, ведьма, говорю вам... Надо и мне, сосед, на нее поглядеть.
Пустите нас, люди добрые, дайте пройти, и мы хотим видеть ее, срамницу. Ничего, ничего, потеснимся, набьемся, как в церкви на пасху, только пустите. Эй, люди, не напирайте, вонь от ваших тулупов такая, что задохнутся почтенные судьи. Прочь от дверей!
- Вот она, глядите. Та, тощая, что сидит так прямо. Кто бы подумал, что это она? Баба, как все бабы. А где Штепан? Вон, одни плечи видны. А этот, что встал, высокий, в мантии, это сам прокурор.
Тише, тише, дайте послушать.
- Господа присяжные заседатели! Резюмируя все обстоятельства этого дела, кои удалось установить в результате блестящей работы полицейских органов (Бигл в зале подталкивает Гельная), а равным образом благодаря показаниям свидетелей, я, со своей стороны, считаю долгом поблагодарить тех и других. За всю свою долголетнюю судебную практику я еще не встречал процесса, в котором свидетель,ские показания были проникнуты таким глубоким, таким горячим участием к делу торжества справедливости. Вся деревня, весь народ из Кривой - мужчины, женщины и дети - выступали здесь перед нами не только как свидетели, но и как обличители этой .распутной женщины перед богом и людьми. Не я, представитель закона, но сам народ обвиняет ее. За преступление вы будете судить по букве закона. Но по совести народной судите за этот грех.
Твердо уверенный в себе, прокурор на мгновение заколебался. "Что такое я говорю о грехе? Судим мы душу человека или поступки его? Да, поступки, но разве не в душе рождаются они?.. Берегись, заведешь свою речь в тупик, говори проще, дело ведь такое ясное..."
- Уважаемые господа присяжные заседатели!
Случай, в котором вам предстоит разобраться, вполне ясен, ужасающе ясен в своей простоте. Перед нами три фигуры. Первая - это крестьянин Юрай Гордубал, - простак, добрая душа и, видимо, слегка тугодум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39