На пороге мялись врачи, уступая друг другу право первым войти в палату. Наконец, после слов пана директора: «Вы сегодня среди нас главная фигура, пан Могизл!» — вошел тот, кто сопротивлялся больше всех. Едва заслышав это имя, Люцка с головой зарылась под одеяло, насилу выдохнув:
— Божетымойгосподи!
Все вошедшие в палату гости — а вместе с двумя докторшами их было пятеро — дружно рассмеялись.
Радость витала в воздухе.
В частной клинике доктора Бибикса царил настоящий праздник: впервые удалась пластическая операция по пересадке части тела одного пациента другому; у обоих процесс выздоровления прошел без осложнений. Подобного случая медицина еще не знала, и потому лавры заслуженно принадлежали главному врачу клиники Яну Буру, искусство которого даже отметил один очень известный профессор хирургии, через своего ассистента передавший ему поздравления и пожелания всяческих успехов.
Доктор Бур стоял в окружении своих коллег по клинике, продолжавших обсуждать операцию, хотя, казалось, все дебаты были уже позади. Обсуждение затеял именно ассистент того самого светила от хирургии. Он расхваливал доктора Бура и как прекрасного хирурга, и как своеобразного художника-скульптора, добившегося совершенного эстетического результата при помощи материала, с которым до него никто не работал — живой человеческой плоти. Он сравнивал этот кропотливый, изнурительный труд с английской игрой в составление сложнейшей мозаики «риггк», а в конце даже пошутил, что не колеблясь доверил бы доктору Буру перекроить собственное лицо, чем вызвал возглас удивления у двух молоденьких врачих, ибо был писаным красавцем. Все вновь рассмеялись, а девушки вспыхнули от смущения. Настроившись на серьезный лад, ассистент подчеркнул, что с точки зрения эстетики результат замечательный, а уж с точки зрения физиологии, как выяснилось во время обследования, он вообще сравним только с чудом.
— Я был просто поражен,— заключил он,— когда обнаружил у пациента совершенно нормальные рефлексы, свидетельствующие о том, что приживленные части полностью иннервированы... Ну, а о методах своей работы счастливый хирург, полагаю, доложит нам в специальном отчете.
— Этот отчет, господин ассистент,— возразил доктор Бур,— явится составной частью моей докторской диссертации...
— Вот и прекрасно...— Ассистента не интересовал больше ни Бур, ни Рудольф, лицо которого только что служило иллюстрацией его речи. Он направился к Люцкиной кровати.
Совместными усилиями директору клиники и сестре Марте удалось заставить Люцину выглянуть из-под одеяла. Попытки более подробного осмотра оказались тщетными, поскольку она судорожно натянула одеяло до самого подбородка.
— Так вот он какой, ангел доброты, пожертвовавший сто граммов тела для восстановления облика этого молодого человека! — солидным тоном произнес ассистент светила.
— Она нисколько не похудела, даже поправилась, как мы сегодня обнаружили, на пять килограммов! — отметил доктор Бур за спиной ассистента.
— Ну, не упрямься, овечка ты наша! Мы ведь все медики...— уговаривал ее доктор Бибикс.— Мы только посмотрим, как у тебя все превосходно зажило!
— Я не хочу-у-у! — защищалась Люцка, чуть не плача от злости и бессилия. Подбородок у нее дрожал, как в лихорадке.
— Ладно,— все так же солидно произнес ассистент.— Чего мы там, собственно, не видели? Достаточно того, что ткани полностью восстановились, раны бесследно затянулись...
— У нашей прелести ни одной ямочки там не осталось, не то что на щечках! — пошутил главный врач — поинтересовался ассистент — уточнил главный врач.
— Редкостный пример отменного здоровья! — похвалил девушку ассистент.
— Полная регенерация всех тканей и функций,— подтвердил доктор Бур.— Я же говорю, прямо ягодка... И ни разу за все время температура не падала ниже минимальной нормы!
— Ну тогда мне ясно, откуда на новых щеках этого бледного юноши такой нежный румянец... Кожу под-татуировали?
— Ни в коем случае,— заверил доктор Бур.— Подойдите сюда, пан Могизл! Поближе, поближе, пожалуйста!
Молодой человек не без смущения выполнил просьбу врача, и ассистент, приметив это, заявил:
— Вы только посмотрите, как способно мучить человека оказанное ему благодеяние, что в данном случае психологически объяснимо... Хотя, уважаемый коллега, я бы все-таки посоветовал вам подтатуировать кожу лица и сделать ее более смуглой, в соответствии с природным цветом кожи этого юноши, сейчас он вы: глядит неестественно. Но это мое личное мнение, не более.
Отчаянный вопль Люцины заставил врачей вздрогнуть и повернуться к ней. В крике этом, коротком, но словно током ударившем присутствовавших, прозвучал испуг, изумление и горечь отчаяния одновременно.
Нахохлившаяся Люцка, сев на постели, в замешательстве, словно ее холодной водой окатили, не то в восторге, не то в ужасе таращилась на Рудольфа, впервые увидев его в новом обличье. Она протягивала к нему руки, не замечая, что грудь ее при этом обнажилась.
Так и не переведя дух, она вымолвила:
— Нет, нет... не может быть!.. Это... это не-прав-да! — И по ее побелевшим щекам — весь румянец вмиг сошел — потекли ручейки слез, точно накренил кто-то две до краев налитые рюмки. Она плакала безудержно, как и три месяца назад, когда поднялась на чердак в поисках молодого хозяина. Однако на этот раз не из крайнего к нему сострадания. Напротив, в счастливом порыве она исступленно сложила крестом руки на груди, не заметив, что помешала достопочтенной сестре Марте застегнуть пуговицы на ее рубашке.
Вряд ли Люцка отдавала себе отчет в том, что сейчас с ней происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70