Анатолий Севастьянов
Дикий урман



Анатолий Севастьянов

Дикий урман

Глава 1

Река текла без солнца. Текла не в берегах, а в стенах дикого, нетронутого леса. Громадные кедры уходили ввысь, и только где-то там, над ними, светлело небо… А тут, внизу, сплетались корни, чернели вывороты, стоял сумрак…
Только на плесах прорывалось солнце. Оно высвечивало дикую мощь и красоту тайги с ее обросшими лишайником стволами, с зеленым бархатом валежин, с провалами настороженной мглы.
Небольшой катерок «Волна» третьи сутки пробирался вверх по таежному притоку Оби.
На палубу поднялся моторист.
– Тайга-то какая! Во лесок-то! Как путешествие, Росин? – сказал он, вытирая концами руки, единственному пассажиру – молодому человеку лет двадцати шести – двадцати семи.
– Это не путешествие. Путешествие – когда сам идешь, а не везут тебя. Кстати, скоро меня привезете?
– Завтра к вечеру дай Бог добраться. Уж пятьдесят километров, как река считается несудоходной. А нам еще плыть да плыть. Ну ничего, теперь доберешься. Главное, на катер попал. А то ведь он в Тарьёган за всю навигацию только два раза ходит. Сейчас вот – в мае – да раз осенью.
Резкий толчок! Моторист чуть не свалился за борт и тут же юркнул вниз, в машинное отделение.
– Мель! Давай назад! – закричали у штурвала.
– Назад не идет.
– Ладно, стой. Подмывать будем.
Началась какая-то хитрая операция: подмыв мели струей от винта. Корма чуть влево, чуть вправо, чуть влево, чуть вправо, и так с полчаса. Но вот катер дрогнул и отошел назад.
– Хорош! Давай на нос!
Теперь катерок едва подавался вперед, а с носа длинной палкой щупали дно.
«Долгая песня», – решил Росин и отправился в каюту «мучить» английский – самую опасную мель на пути в аспирантуру.
И еще садились на мели, попали под винт коряги, но на следующий день «Волна» все же добралась до места.
Росин с набитым до отказа рюкзаком и ружьем в чехле вышел на берег.
«Вот он какой, Тарьёган!»
Деревушку со всех сторон обступила тайга, прижала к реке, будто собиралась столкнуть под берег.
Прочно стояли дома. У каждого – лабаз на четырех столбах; собаки – по две, по три; в угоду старому хантыйскому обычаю – медвежьи черепа на кольях.
К катеру, как на пожар, высыпала вся деревня. Русских несколько человек, все население – ханты. Одежда вроде длинных рубах, подпоясанных сыромятными ремешками. У женщин и ребят расшита бисером. У всех на поясах ножи в деревянных ножнах. Даже у девочки лет трех миниатюрный ножик. По стертым ручкам видно: ножи тут – повседневное орудие труда.
Росина окружили и в упор рассматривали хантыйские ребятишки.
– Где мне найти председателя? – спросил он.
Самый старший, не отвечая, повернулся и что-то закричал по-хантыйски. Из толпы у катера вышел молодой хант и направился к Росину.
– Я председатель.
Он, пожалуй, дольше учился в школе, чем занимался промыслом, но уже председатель промыслового колхоза.
– Вадим Росин, охотовед. Прибыл к вам обследовать места под выпуск баргузинских соболей.
Вечером в правлении проходило собрание.
Сизоватый табачный дым плыл из открытой двери, а в самом доме все сине. Занавески на окнах давно уже пожелтели от никотина.
На скамейках степенно расселись ханты-старики. Кто помоложе, стояли вдоль стен, теснились в проходах. Тут собрались все охотники деревни. Среди хантов было несколько русских.
Говорил председатель. Росин не понимал по-хантыйски ни слова.
Председатель кончил.
– Русским я сам объясню, – поднялся было Росин.
Все засмеялись.
– Не надо, – председатель тоже смеялся, – они по-нашему лучше нас говорят. Так куда посоветуем пойти охотоведу? – обратился он к старикам.
– Думать надо, – ответил один из хантов.
Трубки задымили гуще. Все молчали… Потом начали переговариваться, видимо советуясь друг с другом. Заспорили, зашумели, и вместе с ними председатель.
Но вот утихли. Только два старых ханта продолжали говорить.
Наконец все одобрительно закивали.
– Они предлагают, – перевел председатель, – осмотреть два места: Дикий урман и Черный материк.
– О чем же они спорили?
– Что лучше: урман или материк.
– Однако Дикий урман лучше подойдет, – подал голос до этого молчавший промысловик.
– Не лучше! – по-русски возразил старик и тут же по-хантыйски начал что-то возбужденно доказывать.
И снова общий спор…
– Ну вот, решили: Черный материк, – объявил наконец председатель.
– Что же, вы лучше знаете свои места. Пойду в Черный материк. А теперь помогите найти проводника, – попросил Росин.
– Яким те места хорошо знал… – вздохнул председатель. – Утонул.
– Пошто покойников поминать? Вон Федор отведет! – крикнули из угла. – Что, хуже Якима тайгу знает?
– Федор подойдет, – согласился председатель. – Как, Федор, отведешь в Черный материк?
– Однако можно, – отозвался один из русских, среднего роста мужчина лет пятидесяти.
– Вот и ладно… Пускай охотовед у тебя пока и остановится.
После собрания Федор повел Росина к себе.
– А как вас по отчеству? – спросил Росин.
– Почто по отчеству? Зови, однако, по-простому: Федор.
Шли через всю деревню.
Нигде ни одного замка: не понимают, зачем запирать двери.
– Вот и наша изба.
Изба была не ниже обычных деревенских изб, а срублена всего лишь из семи венцов.
Навстречу Федору выбежал громадный темно-бурый пес.
– Первый раз вижу такую лайку, – удивился Росин. – И окрас необычный.
– Ладный пес. И по белке идет, и зверя остановит. А окрас, верно, один такой и есть в округе. Не лезь, Юган. Пошел на место! – Федор столкнул с груди собачьи лапы.
Вадим Росин вошел в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52