Она выбирала момент, когда
компания уже достаточно разговелась, выходила на середину с таинственным видом
и, как большой, неожиданный и приятный сюрприз для окружающих, жеманно
объявляла, что сейчас исполнит напутственную песню, написанную на мотив
"Домбайского вальса". В первый раз прошло на "ура", на третий - вызвало кривую
усмешку, на пятый - опоздавшие осведомлялись, был ли уже исполнен хит сезона,
и радовались, что очередной бенефис Маруси прошел без них, на седьмой -
попросили Марусю исполнить на "бис". Так под "Домбайский вальс" неудержимо
сужался круг наших друзей и знакомых.
Уехали Айвазяны, с которыми мы за последний год сошлись - бывают та-
кие спокойные, ненавязчивые, легкие отношения, когда-то вместе едем про-
гуляться в парк, то поужинаем, то побродим по магазинам. Возвращались
Айвазяны не по своей воле - врачи определили у Татевик, жены Володи, ка-
кие-то нелады по женской части и предложили сделать операцию. Володя, не
доверяя местным эскулапам, не столько хирургам, сколько техническому
персоналу, тщательно обследовал больницу и удостоверился, что в подвале
стоит дизель-генератор, а в бачке есть топливо. Это оказалось отнюдь не
лишним, потому что именно в тот момент, когда Тата лежала на операцион-
ном столе, во всем районе вырубили свет и Володя тут же прибежал в под-
вал. За ним пришел абориген и запустил двигатель.
Казалось, что Володя предусмотрел все возможное, даже кровь Тате пе-
реливали советскую - собранную добровольцами колонии. Но то ли кровь
подменили, то ли попалась заразная, но через сорок пять дней Тата забо-
лела гепатитом - также как и я. Вылечить ее до конца не смогли - по не-
понятным причинам держалась температура, пока врачи не вынесли вердикт:
дома и стены помогают.
Проводили Гусаровых, Сохадзе, Гуляевых, Гриценко. Собрались домой и
Святослав с Леной.
Время нематериально и неуловимо для нашего восприятия, но оказывается
есть моменты, когда можно остро ощутить, почувствовать различие между
прошлым и будущим. Прощальные встречи происходили на границе двух вре-
мен. Когда ежедневно едешь в торгпредство и знаешь, что завтра будет то
же самое, то есть ощущение, что сегодня как бы простирается в завтра.
Если же завтра не будет того, что было сегодня, то связь обрывается и
сегодня уходит в прошлое. Когда завтра не будет сегодня - это и есть
прошлое.
И еще.
Время застывает на длительность разлуки. Мы - здесь, а все наши -
там, и в памяти родных и друзей мы остались такими же, какими были тогда
- год или два назад. И для нас время жизни тех, кого мы не видим, оста-
новилось в нашем сознании в момент расставания.
Сын сообщил мне, что женился. И уже никогда в памяти моей не будет
воспоминания о его свадьбе. Этого события не будет в моем прошлом - ос-
танутся только короткие строки письма.
Зато чужая свадьба - Ричи и Ситы - запомнилась. Прием со стороны же-
ниха в его доме для родственников и друзей невесты, ответный прием в до-
ме невесты, прием в ресторане только для друзей жениха - прощальный
"мальчишник" и, наконец, долгое шествие по улицам города от дома до спе-
циального шатра, сооруженного в саду пятизвездного отеля. Жених в белом
костюме, в золотом уборе на белом коне с мальчиком - символом будущего
сына - на руках в окружении несущих свет. Раньше тащили факелы, позже -
керосиновые лампы типа примусов, а сейчас - трубки дневного света. За
женихом - громыхающий оркестр. Музыканты одеты в опереточные зелено-жел-
тые костюмы, высокие белые сапоги, на головах накручены красные тюрбаны.
Дуют, что есть мочи, в трубы, бьют в барабаны, а друзья и родственники
пускаются в пляс. Шествие длится несколько часов, жених, наконец, меняет
седло коня на кресло, рядом сажают невесту в золотом убранстве, каждый
из гостей подходит, надевает им гирлянды цветов и дарит подарки. К вече-
ру в шатре зажигают свечи и обводят жениха и невесту вокруг небольшого
алтаря.
Ричи несколько раз покидал свой трон, подходил к нам, жаловался, что
утомился от этих бесконечных церемоний, мы ему тоже повесили на шею гир-
лянду и подарили расписную хохлому. А как все происходило у сына? Ездили
к мавзолею Ленина, могиле Неизвестного Солдата? Не знаю...
В конце августа я уехал в командировку. Опять в Лонгбей. На неделю с
выставкой. Позвонил оттуда и услышал слабый голос Алены:
- Валера, мне плохо...
В больницу она ехать наотрез отказалась. Я дозвонился до Барсукова,
он привез врача, и Алена оказалась на больничной койке с диагнозом -
тропическая лихорадка. На следующий день я почувствовал, как что-то
кольнуло в пояснице и прошло. Через два часа боль вернулась, помучила
немного и отпустила. Через час приступ повторился. А потом интервалы
между приступами становились все короче, а боль все сильнее - хоть кри-
ком кричи.
Оказалось, что пошел камень из почки. Так и я попал под капельницу.
Когда камень вышел, я еле упросил докторов отпустить меня и, прилетев
домой, застал бледную Алену, которая, ничего не говоря, расплакалась и
протянула мне письмо от сына.
Отец регулярно писал нам, не реже раза в месяц и обязательно нумеро-
вал письмо. Всегда находил слова поддержки, ободрения и, если и жаловал-
ся, то только на непогоду. Правда, последние два месяца известий от него
не было, что мы относили на счет летнего периода.
Оказывается, еще в апреле у мамы случился тяжелый инфаркт. Она уже
поправлялась и ходила. Отец сидел у нее в палате, когда сердце не выдер-
жало и у него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108