- Но чтобы сделать рагу из кролика
надо по крайней мере иметь кошку.
- Давай, Коля, твою кошку. Хорошо бы не дохлую.
Коля Осинников говорил медленно, как бы беседуя с самим собой:
- Давно хочу увидеть или снять фильм о студенте, впрочем, какая раз-
ница кто он, фильм о молодом человеке. Знаете, когда я поступал в инсти-
тут, то мне наняли репетитора, мать настояла. Он - преподаватель с ка-
федры математики. Старший. За пять занятий он разложил мне в голове ал-
гебру, геометрию и тригонометрию по полочкам так, что и за десять лет в
школе не разложили. Я спросил его - почему же он не напишет учебник?
Рассмеялся в ответ. Для этого, говорит, мне надо стать профессором, а
когда я им стану, то позабуду все, что знал, когда я был студентом. Вот
и мы забываем, какие мы были. А ведь самая важная пора - пора молодости.
Я не знаю, какой это будет сценарий и о чем, я только знаю, что главный
герой должен быть средний, ничем не выдающийся человек, молодой человек.
Он непохож на Славу Трифонова, вы его все знаете - окончил вечернюю шко-
лу, техникум, прошел через армию и только потом попал в институт. Член
партии и верный ее рядовой. Главный герой непохож и на вожака нашего
институтского комсомола - этот пройдет сквозь огонь и воды ради карьеры.
Нет, мой герой - не герой, он средний. А у среднего принципы простые и
четкие: не прикажут - лишнего не сделает, не позовут - не пойдет, не
поднимут - не встанет. В то же время прикажут - расстреляет...
Слушали Колю очень внимательно, слова его были больше похожи на испо-
ведь, чем на либретто будущего сценария. Быть того не может, думал я
тогда, что вернемся к расстрелам, как говорят было в тридцать седьмом
или тридцать восьмом - год моего рождения, но культ личности развенчан и
дорога прямая и ясная ведет нас к коммунизму, даже дата известна - пер-
вое января одна тысяча девятьсот восьмидесятого года от рождества Хрис-
това, а проблема среднего, конечно есть, она всегда будет и то, что мы
успеем или не успеем сделать в этой жизни, наверное, во многом зависит
от того, сколько среди нас таких вот средних, которые безропотно выпол-
нят любой приказ, тем более , когда скажут, что расстрелять надо во имя
Родины... и врага... и возникло странное ощущение своего времени, време-
ни своей жизни, которая идет вот сейчас и я еще молод, но если я не сде-
лаю того, чему предназначен, то молодость моя, как и молодость моего по-
коления, пройдет и никогда не вернется, никогда, а мы неповторимы, мы -
молодые люди шестидесятых советских годов...
Наступившую паузу прервал Гашетников:
- Интересно, что мы думаем об одном и том же. Примерный сюжет сцена-
рия, о котором говорил Коля, есть. И я хотел бы предложить снимать его
всей нашей студией, всем писать, всем играть. А начнется фильм так... На
экране темно, долго темно, но постепенно начинает светать. Двор институ-
та. Темный тяжелый куб серого здания на фоне светлеющего неба. Труба бе-
рет подряд все ноты октавы: до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до... Настраивается
оркестр. И когда первый луч солнца брызнул из-за здания института воз-
никла мелодия-гимн и ласковый голос сказал: "Доброе утро! Когда-то здесь
цвели деревья и бегали динозавры, а теперь стоит современный Технологи-
ческий институт. Когда-то здесь ходили на мамонта с каменным топором
первобытные люди, а теперь с логарифмической линейкой идут на экзамены
студенты. Когда-то здесь было почти ничего, а теперь есть почти все. На
каждого студента приходится по одной трети преподавателя, по одной пяти-
сотой профессора, по одной двухтысячной академика. Учатся студенты в ау-
диториях, работают в лабораториях, питаются в столовой, живут в общежи-
тии, влюбляются везде. Зимой ходят без шапки, в трамвае ездят без биле-
та. За полторы тысячи дней учебы студент сдает полсотни экзаменов, сотню
зачетов и получает за это один диплом. - Дип-дип-диплом! - воскликнул
Виталик Вехов.
- Ага, - подтвердил Гашетников. - Фильм будет называться "Ночь откры-
тых дверей". Вы замечали, как красива Москва ранним утром, без потока
машин и сутолоки толпы? Так и наш институт будем снимать ночью. Аудито-
рии, лаборатории, деканаты. Представьте себе, что завтра надо сдавать
чертежи. У всех есть задолженности. И вот в чертежном зале на ночь соби-
раются дипломники. Ночью все призрачно, таинственно. Оказывается, в инс-
титуте живет Вечный Студент. У него на чердаке странные вещи, например,
календарь тридцать седьмого года. Вечный Студент, как капитан Немо для
оставшихся на ночь. А они, бродя по ночному институту, вспоминают свое
прошлое и вдруг осознают, что здесь прошли их лучшие годы. Студентка
встречает в коридоре ту девочку с косичкой, которая пришла сюда пять лет
назад. Их диалог. Отличник садится в кресло декана с урчанием голодного
тигра, настигшего добычу. Шалопай ездит по коридорам института на мото-
цикле. Ночь открытых дверей кончается... утром. Время идет. Впереди но-
вые годы. Восходит солнце. Исчезают видения. Пустой двор института. Ша-
лопай гоняет, делая финты, как Пеле, консервную банку. Она гулко гремит
в пустом дворе. И голос диктора: "Ты - будущий командир производства...
Инженер, интеллигент... Ты - будущее... То, что не удалось сделать нам,
сделаешь ты..." Мы долго еще потом говорили, обсуждали, мечтали и решили
в конце концов создать архив-копилку коллективного творчества членов
студии. Не знаю, где сейчас этот архив и сохранилось ли в нем мое посвя-
щение пятилетию студии:
Пять лет -
пяти-конечное время,
портрет
пятилетья в поэме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55