солнце желтое - белый ожог!
Пожалей расход!
Мои синие слепнут...

Глава тридцать шестая


--===Северный ветер с юга===--


Глава тридцать шестая
Так, через бред, через поиск, через стихи, через осязание цвета появился
сценарий о художнике. О живописце. "Живописец Болотников".
...Атмосфера провинциальных городков дремотна и тягуча, особенно летним днем.
Одуревшим от жары собакам лень взрываться обязательным, неистовым до хрипоты,
лаем на на редкую полуторку, пропылившую по улице. Деревянные одноэтажные
домики попрятались в тенистых садах, лишь возвышается на площади дом с тремя
колоннами. Желтая побелка стен потрескала и шелушится, как кожа после загара,
на одной из колонн отвалилась облицовка и в проеме торчат красные, как бы
натужившиеся от навалившейся тяжести фронтона, кирпичи.
Окна в доме распахнуты и солнце заполняет высокие комнаты, в одной из
которых мольберты столпились вокруг обнаженной натурщицы. Световой поток
пробивается сквозь золотую канитель волос, сквозь опущенные ресницы, от-
ражаясь от вощеного пола, заглядывает в уголки губ, под мягкий подборо-
док.
Воздушен женский лик, воздушны пылинки света, воздушны легкие облачка
тополиного пуха в пространстве изостудии. Ослепительно белы листы бумаги
на мольбертах и на каждом своя мадонна. Вот она полна и лукава, вот она
тонка и возвышенна, вот она...
Непонятно, какая она на этом мольберте. Уголь яростно, но неуклюже
исцарапал белоснежность бумаги. Автор рисунка напряженно смотрит на ма-
донну и ее неудачную копию, машинально дергает себя за мочку уха. Пальцы
в угле, и мочка совсем черная. У живописца Болотникова опять не получи-
лось, не вышло.
К мольберту Болотникова подошел автор тонкой и возвышенной мадонны,
курчавый гений, товарищ. Оценивающе смотрит на рисунок. Лукаво щурится.
Болотников решительно берется за верх листа, желая его порвать. Курчавый
останавливает протянутую руку. Берет уголь. Пририсовывает мадонне кос-
тыль. Хохочет. Ставит дату.
Двадцать первое июня одна тысяча девятьсот сорок первого года.
Черна, жирна, мрачна во весь экран свастика. Наступила на солнце. В
просветах между черными полосами свастики - голубое небо и эти просветы,
как экраны полиэкрана - два вертикальных, два горизонтальных. В одном
вертикальном экране возникает вместо синего неба возникает тюремная ка-
мера, на переднем плане заострившийся профиль в полосатой шапочке смерт-
ника, а над ним в глубине тюремная решетка. Увеличивается решетка и за-
полняет собой весь первый экран. черные прутья слились с телом свастики.
В горизонтальном экране вместо неба появляется строй солдат, вскинув-
ших винтовки для расстрела. Все крупнее зрачки стволов. В другом гори-
зонтальном экране вместо неба - красная кирпичная кладка стены, стриже-
ный наголо затылок и поднятые руки. В последнем вертикально голубом эк-
ране - небо. Высвечивают лучи из-под свастики.
Тюремная решетка - клеткой на небе.
Зрачки стволов.
Человек перед расстрелом у стены.
Лучи солнца.
И черна, и жирна, и мрачна распластавшаяся властно свастика.
Залп.
Свастика - четыре скрюченных буквы "Г". Если скинуть человека с
большой высоты на асфальт, то он от удара скрючится руками и ногами в
четыре "Г". Такой раздавленный человек лежит на земле. Его раздавила
свастика. Черна, жирна...
Атмосфера провинциального городка дремотна и тягуча, но черно-белыми
призраками, реальнее страшного сна, въезжают в городок каски на мотоцик-
лах. Война пришла в город. Голы ветки садов, несобранные яблоки раскати-
лись по опавшей листве.
Пусты классы, где на полу валяется распластанный учебник "История
СССР" с отпечатком сапога на обложке. Пуста изостудия, пусты и свалены в
кучу мольберты, на полу валяется надорванный лист, на нем мадонна с кос-
тылем.
Бесконечными кажутся серые заборы и стены городка во время войны. И
вдруг за очередным углом, за следующим поворотом на стене плакат. Мы
помним эти плакаты, мы их видели, мы их не за были: "Родина-мать зо-
вет!", "Воин! Защити нас!", "Убей немца!".
Оказывается, кто-то из изостудии рисует и расклеивает по городу пла-
каты. Кто мог это сделать? Кто художник? Руки фашистов срывают плакаты,
автоматы фашистов расстреливают плакаты. В изостудию, в класс с разло-
манными мольбертами, солдатня втаскивает натурщицу. такую же обнаженную.
Нет, не солнце пробивается сквозь ее слипшиеся волосы, безжалостный чер-
но-белый свет кинохроники отпечатал ее лицо с черными кругами под глаза-
ми и распятым в крике ртом.
На стенах класса - плакаты. На полу скрючившаяся натурщица. В углу
столпились студийцы. Здесь же и Болотников, здесь же и курчавый гений.
Около головы натурщицы встали сапоги. Над ней склонился офицер. Взял
рукой в перчатке за волосы, поднял голову - кто рисовал? Взгляд ее - на
курчавого гения. Он? Она мотает головой, вырывается - не знаю!
Офицер смотрит на студийцев. Кто?
Останавливается на курчавом. Ты?
"Я", - выходит вперед Болотников.
Офицер усмехается, приказывает что-то солдатам. Они приносят белос-
нежную бумагу, уголь, ставят мольберт - рисуй.
Болотников берет уголь.
И вот, что годами копилось - взорвалось!
Рисует Болотников.
Да, на экране мы видим Болотникова, видим его уверенные движения, но,
то что он рисует, мы не видим. Потому что вперебивку с черно-белыми кад-
рами рисующего Болотникова идут цветные кадры картин художников с миро-
вой известностью, разных по стилю и по манере письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55