в театр. Женились - только телеви-
зор, фонарь проклятый, жвачка для мозга. Свекровь за каждый промах выго-
варивает, а я терплю, ведь не ради себя - любви. А ему плохо ли? Долго я
терпела. Просила его, давай разъедемся, он а как же мама? Ей ведь тоже
помогать надо. Да и куда мы уедем? Вои и дотерпелась до больницы. Когда
заболела, никому ничего не сказала, но вещи свои к своей маме перевезла.
Он приезжал сюда, звал обратно, но с родителями разъехаться не согласил-
ся, так ему удобней.
Наташа говорила тихо, все время водила пальцем по краю своего стака-
на, смотрела в него, как в омут прошлого, не отрывая глаз, потом подняла
глаза:
- Скучная история, не правда ли? Я тебя только об одном прошу - не
бери это в голову, давай лучше за твое здоровье!
- Он и так здоров, как бык.
У стола стоял, широко улыбаясь, Эдик.
- Ну, вы даете, - продолжил он, садясь за свободный стул.
- Я его ищу, можно сказать, по всему лесу, а он... Эдик, - предста-
вился он Наташе. - Я ведь что хотел тебе сказать, Валерка, чем поде-
литься? И радость у меня, и горе. Все вместе. Нашел-таки я свою бутылку.
День сегодня ясный, теплый, снег осел, вот и торчит она, родимая.
- И ничего? Не испортилась?
- Что ей сделается? Только этикетка слезла, стала она родимая, как
голая. - Эдик горестно возвел глаза к небу. - Только вот беда, пустая.
Видно, неосторожно я ее поставил, донышко и кокнулось.
- Ну, это не беда, - рассмеялась Наташа. - А если и беда, то поправи-
мая.
- Так я ж теперь гулять нипочем не пойду, будь она трижды неладна. Я,
можно сказать, из-за нее почти два месяца на свежем воздухе провел, а
теперь...
- К нам присоединяйтесь, - предложила Наташа.
- Не люблю бессмысленной ходьбы, особенно в домах отдыха: соберутся
всем кагалом, гармонист впереди и поперли... вдоль по Питерской. У людей
рабочий день, они в поле пашут или на прополке спину гнут, а тут компа-
ния с песнями бродит. Вот когда праздник, то другое дело... Кстати,
восьмое марта не за горами, отметить бы надо.
- Ужин будет праздничный, - сказала Наташа, - концерт самодеятельнос-
ти устроят, вина сухого нальют... Кстати, Эдик, угощайтесь.
- Конечно, - съязвил Эдик. - Лучшим номером будет художественный ка-
шель. А кислятину эту, организм мой не приемлет. С утра разве что, после
вчерашнего...
- Зря, - сказала Наташа. - Сама читала в "Неделе", что сухое вино
очень полезно для легочников. Целая подборка на всю страницу была опуб-
ликована. Кому-то помог кумыс, кому-то барсучий жир, а кому-то сухое ви-
но. Бывает же такое - вместо антибиотиков, три раза в день по стаканчику
перед едой - и будь здоров!
- Не знаю, что там "Неделя" пишет, - покачал головой Эдик. - Тут дело
индивидуальное по моему разумению. Помните, Наташа, Елисееву из шестой
палаты? Ну, смуглая такая.. Вот-вот, в сиреневом махеровом платочке хо-
дила. Ей врачи операцию рекомендовали, она согласилась, уже и день наз-
начили, а она возьми и откажись накануне. Не вам мне объяснять, что наши
любимые фтизиатры тоже свой гонор имеют - раз отказалась, значит, ле-
читься отказывается. Выписали ее тогда за нарушение больничного режима.
- За это не выписывают, - возразил я. - Иначе ей бы бюллетень не ста-
ли оплачивать. Мне знакомый художник рассказывал, что, когда он выписал-
ся из санатория по собственному желанию, то просто написал заявление,
что, мол, отказываюсь от лечения - и все.
- Значит, с нее тоже подписку взяли, - легко согласился Эдик. - Факт
тот, что после этого она вообще перестала лекарства пить. И пошла на
поправку. Через полгода ее вызвали в диспансер, снимок сделали. Чисто,
все зарубцевалось. А ты говоришь...
- Умница, молодец, - задумчиво похвалила ее Наташа. - Значит, поняла,
что природа сама справится с хворью или очень верила в это.
Наташа посмотрела на меня и тихо добавила:
- Или кто-то верой своей ей помог.
Я улыбнулся Наташе и смотрел на нее, хотя говорил в это время с Эди-
ком:
- В этой истории самое замечательное, Эдик, что если бы она хоть
что-то принимала бы в это время, ну, например, сок алоэ, то потом всем
доказывала бы, что спасло ее именно алоэ.
- Это верно, - Эдик тряхнул редеющими кудрями. - А что мы все время
про болячки свои, как старики, а? Слушай, Валерка, Круглов из соседней
палаты, чернявый такой, на таракана похож, во отмочил! Написал всем сво-
им, пардон, Наташа, дамам сердца поздравительные открытки с международ-
ным праздником Восьмое марта. И сдуру перепутал - все открытки домой
отправил, жене. Так что она теперь имеет полную картотеку любовниц свое-
го ненаглядного.
- Ой, что же теперь будет? - испугалась Наташа.
- Так ему и надо, кобелю, - махнул рукой Эдик. - Крути любовь пока
встречаешься, а разошлись, чего деньги на открытки тратить?
- Все равно нехорошо получилось, - пожалела Круглова Наташа.
- Он от расстройства даже храпеть перестал во сне, - с серьезной ми-
ной сказал Эдик. - Раньше его соседи по палате жаловались, что уснуть не
могут, настолько могучий храп у человека, а сейчас уснуть не могут, при-
выкли, ждут, когда захрапит.
- Ой, я сейчас вам про храп случай один расскажу, - оживилась Наташа.
- Гостила я как-то в Одессе у знакомых и решила в Москву через Киев вер-
нуться, так мне хотелось в Киевско-Печерской лавре побывать. Поезд вече-
ром уходит, утром приходит, очень удобно. В купе еще одна женщина ехала,
в годах уже, такая, знаете, дамистая: тюрбан, ожерелье, браслеты... И
очень она беспокоилась, что к нам в купе пьяные подсядут. Я спросила ее,
почему она так боится пьяных. Ну, что вы, говорит, они же лягут спать и
начнут храпеть, а я этого не выношу совершенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55