О своих детях он старался не думать. В том, что его обманули, использовав, в грязной игре, сомнений не было. Вызывало недоумение лишь то, что его не торопились обезглавить. Этому он никак не мог найти объяснений. Время остановилось для него.
Через месяц Имрана неожиданно перевели в другую камеру. Когда вошел надзиратель и объявил ему об этом, он обрадовался и счел это добрым знаком. По-видимому, какие-то рычаги пришли в ход. Затем он, заложив руки за спину, долго шел по извилистому узкому коридору, слыша за собой тяжелое дыхание конвоира. У одной из дверей ему велено было остановиться и повернуться лицом к стене. Лязг засовов и команда "пошел". Дверь за ним захлопнулась. Новое жилище было больше в площади и имело крошечное оконце, размером с кулак, под самым потолком, из которого в камеру проистекал солнечный свет.
– Мир тебе, узник, в этой юдоли скорби, - услышал он чей-то звучный голос.
Имран вздрогнул от неожиданности и, сощуря глаза, посмотрел в угол, откуда донеслось приветствие. Как это было ни странно, но голос говорившего, показался ему знаком.
– И вам мир, - вежливо ответил Имран.
– Кто ты, за что тебя лишили свободы?
– Я убил мутакаббиля. Жду смертной казни, - сказал Имран. О том, что его должны помиловать, он решил умолчать. Во-первых, чтобы не сглазить, во-вторых... ему только сейчас пришло на ум, что сабийи могут отомстить ему. Ибрахим находится в этой же тюрьме, кто знает, может быть в соседней камере, и если он уже догадался о роли Имрана в этой истории, то ему не сдобровать.
Человек, лежавший в углу, поднялся, подошел к двери и ударил в нее кулаком.
– Что? - отозвался стражник.
– Позови старшего, - приказал человек.
Через несколько минут дверь отворилась, и появился старший.
– Слушаю, вас, ходжа, - почтительно сказал надзиратель.
– Эй ты, - тыча ладонь в лицо надзирателю, сказал человек - я просил тихую камеру, где бы я мог спокойно размышлять о Боге. Мало того, что подселили ко мне человека, я дал согласие на это, но моим условием было, что это будет смирный заблудший человек. А вы привели ко мне убийцу. Я не могу находиться с ним рядом.
– Это приказ начальника тюрьмы. Ходжа, камеры переполнены, к тому же этот человек мирный сельчанин и его казнь отложена, может, его помилуют.
– Хорошо, иди и не опаздывай с ужином, - сказал заключенный.
Не дожидаясь, когда надзиратель выйдет, он повернулся к нему спиной. Заинтригованный Имран во все глаза наблюдал за этой сценой. Новый сосед по камере обладал непонятной властью. Это был чернобородый человек, неопределенного возраста, горбоносый с глубоко посажеными глазами.
– Ну что, злодей, - сказал он, - смею надеяться, что ты не перережешь мне ночью глотку. Как тебя зовут?
– Нет, - честно сказал Имран и назвал свое имя.
– Поверю, а что мне еще остается делать, с виду ты и вправду не похож на злодея. Хотя говорят, что такие, как ты, самые опасные. Иди садись, вон твое место.
Имран подошел к указанной циновке и сел на нее.
– А хочешь знать как меня зовут? - спросил сосед.
Имран кивнул.
– Меня зовут Ослиная Голова.
Человек остался доволен изумлением, отразившемся на лице Имрана.
– Что, не веришь?
Имран покачал головой.
– Во всяком случае, с недавних пор меня зовут именно так, Кахмас Ослиная Голова. К вашим услугам богослов, факих, ходжа Кахмас по прозвищу Ослиная Голова, отныне это будет моей нисбой.
Ходжа Кахмас водрузил на голову зеленую чалму, лежавшую в изголовье и поклонился.
– Зеленая чалма, - воскликнул Имран, тыча пальцем в пресловутый предмет.
– Ты поразительно догадлив, друг мой, - заметил Ходжа Кахмас, - чалма именно зеленая, что с того?
– Я вас видел, - продолжал восклицать Имран.
– Что с того? - спокойно спросил ходжа Кахмас. - Многие меня видели. В медресе, где я читаю лекции студентам, и в суде, где я выступаю в роли консультанта по вопросам фикха.
–Да нет же, вы были на тайном собрании сабийев.
–Да, - горестно сказал ходжа Кахмас, - пусть будет проклят тот день, с него начались мои несчастья! Один мухтасиб попросил посетить это собрание и опровергнуть проповеди еретиков. Я кое-чем был обязан этому мухтасибу, кроме того полемика - это мое призвание, я почувствовал живейший интерес... Лучше бы у меня язык отсох в тот день! Через сутки мне подбросили записку со словом "берегись". А сабийи слов на ветер не бросают. Я побежал к мухтасибу, а он, мерзавец, вместо того, чтобы дать мне охрану, как подобает человеку моего положения, предложил временно посидеть в тюрьме. Мол, людей для охраны не хватает, а здесь безопасно. И вот теперь я все свободное от лекций и консультаций время провожу среди воров и насильников. Я, ходжа Кахмас, которому сам Ал-Йаман б. Рибаб предрекал блестящее будущее! Ну, а как ты сюда попал?
Имран в который раз за последние несколько дней рассказал свою историю.
Ходжа Кахмас покачал головой, таким образом, выразив сочувствие, а затем задал вопрос:
– Как же ты попал на это собрание?
Имран подумал, что если сахиб аш-шурта обманул его, то и он не обязан хранить молчание. Кто знает, какие возможности у этого человека? Так бывает, - уповаешь на одного, а помогает тебе совсем другой. Имран рассказал о сделке, заключенной им с сахиб аш-шурта.
– Да а, - протянул ходжа Кахмас - плохи твои дела. Как я слышал, у начальника шурта неприятности по службе, к тому же его жена обратилась к кади с требованием (и все из-за того, что он дал ей развод) наказать мужа за прелюбодеяние. Наш судья вынес вердикт о том, что сей муж не подлежит хадду, поскольку он вступил в связь со своей рабыней. Не применяется хадд также к тому, кто вступил в связь с рабыней своего сына или внука, так как на это есть прямое указание посланника Аллаха:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23