Сидишь за машинкой - а за окном медленно, по-зимнему падает снег. Несколько дней шел снег и навалило по колено. И сейчас, через неделю, еще лежит во дворах и темных углах.
26 апреля 1991.
Сегодня приснилось, что я разговариваю со Сталиным. Показываю ему какую-то книгу, листаю ее. Что-то обещаю для него сделать. И страх с примесью почтения. Знал ли я во сне, что Сталин умер? Вероятно, знал. Но велик гипноз титанической личности, великого тирана - и я не позволил себе вольностей.
Потом снились поезда, неисправные телефоны-автоматы, спешка, бег, 2-я Советская, известие о чьей-то смерти, гости...
А вчера в поликлинике одна пожилая женщина говорила: "Ленин - святой. Вы потом поймете это. Да, Ленин - святой..." И сидела она в очереди не к психиатру, а к хирургу.
27 апреля 1991г.
Купили, наконец, на автомобильном рынке машину - "ваз -2105", за 24 тыс. 300 руб. Довесок в триста рублей - это комиссионные.
Голубая машина в обмен на мою зеленого цвета книгу. Гонорар пришел на сберкнижку в пятницу, а в субботу поехали и купили. Никаких особенных чувств не испытал, кроме ощущения новых хлопот.
28 апреля 91.
Сегодня выдалось время, и я бродил по своему старому району. Тихий воскресный день, солнце за светлыми облаками, нет машин, почти нет прохожих, и я прошелся мимо своей 165 школы (бывш. 1-й Гимназии), прошелся по Кирилловской улице и дальше - тем маршрутом, которым два года (9-й и 10-й кл.) спешил на занятия. Школа наша стоит с заколоченными окнами - ремонт. И многие дома рядом ждут оживления - старые дома. С трудом узнавал былые места. Двадцать лет там не ходил, с выпускного вечера. И вечер вспомнил, и Надю Шипилову, и ребят, и девчонок. А вот ощущение от первого поцелуя вспомнить не мог. Помню, как стояли в ее парадной и неумело пытались целоваться - и все.
Я показывал тестю машину, которую временно поставил на его стоянку. Ему понравилась.
Вчера долго искал в "Других берегах" Набокова описание его дома на Б. Морской - закрались сомнения в расположении комнаты, где он родился. Я считал, что это 3-й этаж, три крайних к площади окна. А Самуил Лурье сказал, что 2-й этаж. Искал, но не нашел. А сегодня лень. Учил англ. слова по карточкам.
30 апреля.
Ходили с Ольгой на Святослава Рихтера в Малый зал филармонии. Бах, английские сюиты. Нас посадили на дополнительные стулья на сцене. Рихтер сидел к нам спиной.
Желтые старческие пальцы, лысый затылок с белым пушком, лакированные туфли на желтых педалях рояля - они то газовали, то нажимали на тормоз. И дивная музыка, которой правил этот старик-водитель.
1-4 мая. Зеленогорск.
Майские провели на даче.
Два мужика, которых привел племянник Вовка, вскопали за три водочных талона и 30 руб. огород под картошку и место под лужайку, которую мы хотим разбить с нашей стороны участка. Первый раз воспользовался наемной рабочей силой на своем огороде. Старею или мудрею?
5 августа 1991 г.
Бешеное лето.
Брат Юра приехал из Владивостока с сыном. Принудительная родственная пьянка.
Дела: выпустил книгу Валерия Попова "Праздник ахинеи", сборник прозы.
Ольга шила тряпки, строчила "вареные джинсы" и сама продавала их на зеленогорском рынке. Мы с ней эти самые "варенки" и варили в нашей бане, когда я возвращался из города с работы. Технологию придумали сами, по справочникам и слухам.
Рэкетиры какие-то накатились на Ольгу - я дал им с пьяных глаз 250 рублей, послал за водкой и привел к себе домой, чтобы поговорить за жизнь и расспросить о трудностях их непонятного ремесла. Ольга разогнала нашу компашку, обругала меня, и на следующий день, протрезвев, я поднял на ноги половину Зеленогорска, чтобы погасить их, потому что они снова заявились к Ольге уже в расширенном составе. Молодые заезжие ребята из Кирилловского.
Одному сломали челюсть - тому, который грозил Ольге, что она всю жизнь будет работать на лекарства, и он пришел через три недели просить денег за вставленные фарфоровые зубы. Сказал, что заплатил 3 тысячи - занял у друга. Меня дома не было. С ними объяснялась Ольга в присутствии Юры - сказала: никаких денег, катитесь подальше. Юра в тот момент чистил селедку на улице большим колбасным ножом и молча слушал рассуждения рэкетиров, подтачивая нож о наждачный круг. Сказал, что у них, кажется, был пистолет. Или газовый баллон. Один из них держал руку за пазухой. Юра не проронил ни слова. Рэкетиры повыпендривались и ушли.
Хоть повесть пиши про это сумасшедшее лето...
Персонажи:
Лева Никитин - бывший артист оперетты, шофер автобуса с нашей улицы. Эдакий шекспировский Фальстаф, будивший меня утром предложением съездить куда-нибудь на его старом носатом автобусе. И мы ездили. Занял у меня денег и запил.
Сашка Гузов - сын персонажа моей повести "Мы строим дом", возил меня на моей машине в качестве шофера нашего представительства.
Слава Иоффе - местный авторитет, приятель моих старших братьев, бывшая послевоенная шпана, ныне коммерсант в авторитете. Принимал участие в разборке с заезжими рэкетирами.
Светка - буфетчица. Живет на нашей улице. Простая справедливая тетка.
Саша Конышев - ее гражданский муж, бывший ресторанный музыкант, зам. директора Дома писателя.
Танька Мартышова - рыночная торговка, несчастная женщина.
Юра Иванов, - мой товарищ по Коммунару, уважаемый местный житель, перегоняющий из Финляндии машины.
Сеня - директор зеленогорского рынка. Молчаливый человек.
Женя Татаринцев - шофер из зеленогорского гаража.
Паша - его приятель, который спросил "рэкетира": "Ты будешь вставать на колени и извиняться перед женщиной, гнида, или не будешь?" И после этого сразу дал по зубам.
Рэкетиры - Женя, Сережа, Олег (длинноволосый) и др.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130