Трехой щенка назвали по традиции. Была здесь собака с такой кличкой утащила однажды у шоферов три рубля, когда они сбрасывались на выпивку.
12 апреля 1983 года.
СВОБОДА!
Только что вернулся с суда. Освобожден за примерное поведение и добросовестное отношение к труду от дальнейшего отбывания наказания. Была выездная сессия суда и нас, девять человек, отпустили!
Пробыл я в Коммунаре 19 месяцев без трех дней. А мог бы 36 месяцев.
20 апреля 1983г.
Сегодня получил выписку из решения суда. Больше всего в выписке мне понравилась последняя фраза: "Решение суда обжалованию не подлежит".
25 апреля 1983 года.
Уже две недели, как я свободен.
Надо бы сесть на пенек и подумать. Написать программу на ближайшее время. Но не готов - тянет наслаждаться отсутствием напряженности.
Звонил Лысов, удивил и насмешил - он после затянувшейся пьянки с проводниками сел на электричку и приехал в Коммунар на автопилоте. Врубился только на подходе к вахте. "Смотрю - вахта! И тут меня пронзила мысль, что меня, кажется освободили, - рассказывал Коля. - Я так и охренел! Представляешь, Дима, прибыл за полчаса до проверки. Ха-ха-ха!"
Вчера ездили в Зеленогорск.
Максимка бегал по участку и вопил, как индеец. Ему все в новинку трава, собака Степка, земля, огород, червяки, камни - он пытался их грызть. И костер, который мы с ним жгли.
4 мая 1983г.
Дежурю в ОТХ на 3-й площадке.
Весна ранняя. Тихо, хорошо. Трава - хоть коси.
Вышел первый день после больничного. Долго болел, 20 дней.
Сначала грипп, потом осложнение - гайморит.
Только теперь начинаю ощущать свободу. Первые дни свое освобождение воспринимал, как длительный отпуск. Правильно говорят: чтобы ощутить свободу, ее надо сначала потерять. Был я не за решеткой, а за забором, но нервы истрепались значительно.
Освободился и обнаружил на виске седой волос. Когда он появился? Не было ничего, и вдруг - на тебе!
В выходные все втроем были в Зеленогорске. Копал гряды под картошку и проч. Руки чешутся, к земле тянет.
По Тургеневу, писатель должен быть хозяином грамматических законов и бить грамматику и синтаксис по носу. Читаю Сергея Антонова, дал Андрей Мурай. Книга называется "Я читаю рассказ". Хорошая книга, полезная.
"Событие - сердце рассказа, мотивировка - его душа".
Совет литератору: "Когда допишешь рассказ - выброси начало". И еще: иногда, чтобы разобраться в идее, сначала пишут конец. Для "увеличения протяженности чувствования" применяется замедление повествования ретродация. Мысли и чувства должны созреть и усвоиться.
Рядом с нашим гаражом - садоводство. За бетонным забором пацаны играют в войну. Слышен голос: "Я буду запасной, если кого-нибудь убьют."
8 мая 1983г.
Вчера заезжал Барышев. Дал ему на рецензию первую редакцию рассказа "Булкин и Людочка". Пили кофе. Серега бросил пить, курить и начал бегать кроссы.
Говорит, что стал понимать смысл жизни. Жить надо проще и заниматься тем, к чему лежит душа. Совсем как я. Я намерен остаться на работе в гараже и писать. К этому у меня душа лежит. Еще как.
Сегодня позвонил Барышеву домой. Его нет. Может, сорвался в штопор? Если он в загуле потеряет мой рассказ, то вполне может успокоить примерно так: "Не горюй, Дмитрий, я тебе новый напишу. Еще лучше". Это в его стиле.
Накрапывал дождь. Шла женщина с поднятым вверх лицом. Казалось, что под просторным сарафаном она спрятала школьный глобус.
17 мая 1983 г. Дежурю в ОТХ.
Написал сегодня рассказик "Зеркало" и новеллу "Двое". Первый дался тяжеловато, писал с перерывами, а новелла - в один присест. Пока это, естественно, заготовки.
Час ночи. Тепло. Сижу у открытого окна. Вокруг нашего гаража набирающие силу рощицы. Цветет черемуха. Со всех сторон заливаются соловьи. Кажется, это они. Первый раз слышу столь явственно соловьев. Настоящий конкурс исполнителей.
Я шлифую рассказик "Зеркало" и новеллу "Двое".
Прогрохотала на Гатчиной весенняя гроза. В землю зло били короткие оранжевые молнии, лупил крупный дождь. Теперь чисто, свежо, птицы делятся впечатлениями.
На нашей лестнице живет старушка с плачущим голосом. Я не знаю, как ее зовут, и в какой квартире она обитает. Иногда ее подолгу не видно. Она глуховата и плохо видит.
Мы с ней здороваемся. Она долго приглядывается, и тогда я стою и жду, чтобы она меня узнала.
Вчера мы возвращались с гулянья, и она угостила Максима булочкой с марципаном.
- Милый ты мой, ешь, миленький, - вытягивала и кривила она мясистые губы. И чуть не плакала от ощущения своей старости и умилением детством Максима. - Мне уже ничего не надо...
В глазах ее стояла горечь расставания с жизнью.
25 мая 1983г.
Вчера меня выгнали в отпуск.
Приехал на дежурство, а за столом сидит с кроссвордом рыжий Женька Сержантов. Я его знал по главной площадке. Учится на заочном в Автомобильном институте. Плотный, угловатый, работал в техотделе. "Теперь я соловьев буду по ночам слушать, - говорит мечтательно. - Иди в бухгалтерию отпускные оформляй. Река в Африке, пять букв, не знаешь?" Если бы и знал, не сказал терпеть не могу кроссворды разгадывать. Но отпуску обрадовался. Я и забыл про него с этими комиссиями и судами. Я же в гараж по переводке оформлялся все правильно, отпуск мне давно положен.
26 мая 1983г.
Заезжал вчера Серега Барышев. Привез мой рассказ про Булкина и Людочку. Сказал, что плохой рассказ. Беспомощная вещь. А новелла "Двое" ему понравилась.
Барышев - прообраз главного героя моей повести - Крикушина. Но в таком виде, какой он есть в жизни, пускать на страницы повести его нельзя. Его надо "причесать" и слегка подлакировать. Иначе он к середине второй страницы напоит всех действующих лиц, сам упьется, все будут лежать влежку, и от них ничего, кроме похмельных стонов не услышишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130