Вижу его старую соломенную шляпу, темную рубаху на ссутулившейся спине.
- Будешь бегать - грибов не найдешь, - раздумчиво говорит отец. - Здесь надо утюжить. Не ногами искать, а терпением.
И правда: в пятый раз пройдясь по ложбинке, я обнаруживаю три крохотных боровичка с недозревшими желтоватыми шляпками, вылезшими рядом с сизым трухлявым стволом поваленного дерева.
Утюжка...
25 августа 1983 г.
Вчера звонил Виктор Конецкий. Похвалил повесть и меня. Меня больше. К моей радости сообщил, что мне дано от Бога легкое перо - явление, как он сказал, редкое. И есть чувство юмора и умение подмечать характеры. И еще знание жизни. Чуть не выжал из меня слезу своими похвалами. Сказал, что продолжать писать мне безусловно нужно. Мне дано от Бога, он в таких вопросах ошибается редко. Договорились встретиться 26.08. и поговорить о повести предметно. В ней есть некоторые шероховатости, объяснимые недостатком литературного опыта. О ее судьбе, пока ничего определенного сказать не может. Может быть, ее следует иначе организовать.
Боюсь, что он погорячился в своих оценках. Но хотелось бы верить, что он прав. Очень хотелось бы. Ольга обрадовалась не меньше моего.
30 августа 1983. Дома.
В пятницу, 26-го виделся с Конецким.
Позвонил ему, как договаривались, с утра. Звонил с Балтийского вокзала, вернувшись с суточного дежурства - с авансом в кармане, связкой отборных реек
под мышкой и сумкой в руке. Виктор Викторович чистосердечно признался, что вчера надрался, плохо себя чувствует и попросил привезти сухого опохмелиться.
Я засуетился - мой любимый писатель помирает! не допустим!
Спрятал у заводского забора рейки в траву, взял такси и назвал адрес (но с заездом в Елисеевский). В Елисеевском вина не было, взял пакетик молотого пахучего кофе, шоколадку, сигарет. Погнали дальше. Сухое нашлось в угловом кафе возле дома классика. Взял три бутылки, взлетел на лифте на шестой этаж, позвонил скромно - "дзинь". Открывает мужчина персидской внешности - усы, глаза, толстые седоватые волосы; замшевая куртка. Похож на директора магазина, блатника. Оказалось, писатель Мусаханов. Он уже опохмелил.
Конецкий представил меня, как начинающего прозаика, написавшего неплохую повесть. Ни прибавить, ни убавить. Мусаханов вскоре ушел.
Я услышал от Конецкого комплименты и заверения, что я - сложившийся писатель. Во время разговора он неоднократно порывался сесть за машинку и напечатать письмо-рекомендацию к редактору "Невы" Хренкову Т.Д. Потом привалился к подушке и уснул.
Я решил добудиться - очень хотелось получить рекомендацию в "Неву". Простыми обращениями к спящему этого сделать не удалось. Трясти за плечо не решился. Я позвонил Ольге, все объяснил и попросил звонить без перерыва по номеру Конецкого. Поднес звенящий телефонный аппарат к дивану. Виктор Викторович перевернулся на другой бок и сладко засопел. Я ушел, защелкнув дверь на ригельный замок с помощью расчески.
Утром позвонил ему и спросил - что же делать с повестью? Может, отдать в какой-либо журнал, например, "Аврору"? Конецкий сказал, что это я должен решать сам. "Я вам сказал - вы писатель. А теперь разбивайте морду о редакционные рогатки, боритесь! Входите в литературу. Это ваше право". Он выпил снотворного и хочет спать.
Сегодня съездили с Максимом в "Аврору", и я сдал повесть секретарю. Ответ будет месяца через полтора. Будем ждать. И писать новую повесть "Шут". Уже пишу.
2 сентября 1983г
Дежурю в ОТХ и думаю сразу о трех вещах: о пьесе "Клад", повести "Шут" и рассказе о Белове. От такого коктейля в голове путаница.
По телевизору показывали древнейшего человека Земли - пакистанца, родившегося в 1823 году. Ему 160 лет! Он родился, когда были живы Пушкин и Грибоедов, Бальзак и Лермонтов...
У нас в гараже авария. В наш "камаз" влетел с боковой дороги грузовик с бычками в кузове. Грузовик сгорел, пассажир погиб. Его выбросило из кабины. "Камаз" целехонек, только задний мост прицепа поврежден.
Водитель Воробьев, "химик", который убил кухонным ножом друга, застукав его в постели своей жены, успел вытащить водителя "газончика" из горящей машины, а потом еще спасал со сбежавшимися колхозниками бычков.
Я узнал об аварии вчера, позвонив Куликову домой. И он обеспокоил меня - сказал, что слышал от механиков, будто в нашей машине обнаружились неисправности. А выпускал машину на линию я. У меня во рту сделалось сухо. Это же статья!
Я пошел к соседу по даче и позвонил от него своему начальнику Сашке Игнатову, в Гатчину. Тот успокоил. Сказал, что просто треп.
Перепечатываю "Феномен Крикушина". Осталось страниц 20. Пытаюсь сокращать. Получаю удовольствие, когда нахожу слова, которые можно выбросить.
Порезал серпом указательный палец левой руки и бью по клавишам неудобным средним. От этого и темпы соотв.
Огурцы уже пошли вовсю. Пупырчатые, с мелкими черными колючками. Вчера мы с Ольгой сняли первые три штуки и насчитали десяток на подходе. Картошку подкапывали несколько раз. Хорошая картошка, гатчинская. Синеглазка и супер-элита. Последняя - вырастает до размеров кабачка, сливочно-желтая, плоско-овальная. Бывший участковый Вася Козак привез мне посадочный материал по весне.
14 сентября 1983г., среда. Деж. в ОТХ.
Пишу "Шута". Сопротивляется, негодник. Решил писать от первого лица. Фон, декорации - моя бывшая кафедра. Прототипы героев - наши сотрудники. Шут - сотрудник, который по должности должен говорить начальству правду. Его спрогнозировала ЭВМ после социологического опроса сотрудников.
Дважды за последнее время ходил за грибами в Зеленогорске. Не густо.
26 сентября 1983г. Деж. в ОТХ.
Нельзя же только подавать надежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130