Гараж.
Ночью была пурга, снегу навалило по колено, а к утру температура поднялась до +5, и все потекло - каша, жижа. "Вот она, наша погода! ругается пожилой шофер Петренко. - Скоты несчастные..."
Сейчас все кого-нибудь ругают. Такое ругательное время.
7 декабря 1986 г. Дежурю в гараже. Воскресенье. Морозно: - 7.
Читал Нину Катерли - "Цветные картинки", сборник. Женская проза.
Писал "Шута".
В пятницу получил 120 руб. за сценарии - остатки.
Денег до весны не предвидится, будем жить на одну зарплату.
Вчера заходил Б.
Рассказывал про мафию Южного кладбища. Один цыган продал могильщику фальшивые драгоценности. Могильщик с приятелями приехали на машинах в Горелово, вычислили цыгана, отслюнили его от компании, сунули в машину и привезли на кладбище, где была вырыта могила и лежали два больших пластиковых мешка. Цыгана с кляпом во рту привязали за ноги к дереву, а руки привязали к ковшу трактора "Беларусь" и стали проводить воспитательную работу: нельзя обманывать людей, это нехорошо.
Дело было поздно вечером, в дальнем углу кладбища. Вот сейчас, дескать, разорвем тебя на два куска, сложим в мешки и закопаем. Понимаешь, цыган? Цыган кивнул - понимаю! Его отпустили, он привез деньги за камни плюс приличную сумму сверху. Вместе с ним приехал старейшина цыганского клана, который принес глубочайшие извинения честным могильщикам и картинно ругал своего непутевого цыгана.
11декабря 1986 г. Гараж.
Вчера зашел в "Неву". Суров сидел в комнате один - в носках и с выражением глубокого страдания на лице. Он читал рукописи.
Разговорились. Валера стал жаловаться на бухгалтерию, которая не доплатила ему двадцать рублей, и он - молодой здоровый мужик получил в зарплату 26 руб. с копейками.
- Они мне все яйца заморочили, - жаловался он. - Начислили сначала червонец, а удержали с него дважды: в общей сумме и отдельно. Понимаешь? А потом... - И он стал рассказывать, какая неудача вышла с зарплатой.
Я думал, он хочет занять у меня денег, но он не хотел.
О литературе так и не поговорили. Я ушел.
1987 год
4 января 1987г.
Отпраздновали Новый год в Зеленогорске.
Я дежурил в гараже и бегал весь день туда-сюда. Топил печку, которая долго не хотела растапливаться - забило снегом трубу, и я лазил на крышу пробивать пробку. При этом уронил в трубу молоток - оборвалась веревка.
Саша Дергач пел под гитару. Андреев привез спирт с лимонными корочками в красивой бутылке. Пили. Танцевали. В 6 утра легли спать. В 8-30 из гаража прибежал сторож Иван - как бы за мной, но первым делом попросил опохмелиться.
- Что случилось? - спросил я. Мы договаривались, что он меня прикроет.
- Да просто... Хотел узнать, как у тебя дела...
Выпивки уже не было. Пошли в гараж. Я отпустил Ивана домой, а сам дождался сменщика, подремывая.
Пришел сторож Коля, принес бутылку одеколона "Бемби", предложил мне, нахваливая полезные качества напитка, но я, естественно, отказался. Коля выпил четверть стакана - в будке запахло, как в парикмахерской. Он сказал, что теперь, после подорожания спиртного, "Бемби" его любимый напиток. Он брал на Новый год три флакона.
Бывший военный моряк, живет один в жактовской комнате на улице Строителей. Дом деревянный, кругом щели, пол проваливается, ходить можно только в валенках. С женой давно в разводе. В блокаду был мальчишкой, жил на Петроградской.
Морозы стоят 30-40. Обещают такую Якутия еще дней пять.
Вновь пишу "Шута". Взял новую композицию - ретро.
11 января 1987г. Сегодня -32.
Вечером идем с Ольгой в театр "Эксперимент", чтобы посмотреть артиста Олега Зорина, который, возможно, будет инсценировать моего Кошкина ("Маленькая битва...")
17 января 1987г. Деж. в гараже.
Из рассказов Ивана Ермилова.
Подмосковье. Шатура. Покров. Деревни с ткацкими фабриками - остались от Саввы Морозова
Неграмотная баба Нюра сидела в 37-м году "за агитацию".
Отцу Ивана дали в 36-м году 4 года, член партии, начальник базы. В тридцать девятом он вышел, сделал Ивана, младшего, пожил немного с семьей, началась война, и его направили, как врага народа и контрреволюционера, на трудовой фронт во Владивосток, где он работал завхозом в лагере военнопленных японцев (их было много после Халхин-Гола).
Мать умерла от водянки в 1949 году. Она лежала на печи, Иван спал с ней, и она просила: "Ванюша, походи по мне". Худенький десятилетний Иван на коленках ползал по ее спине, делал массаж.
Из дер. Мелисово посадили 136 мужиков, вернулись лишь двое; один из них - Иван Петрович Ермилов - Ванин отец.
Через год после высылки отца, к ним приехали с обыском. Конфисковали истлевшую конскую сбрую, висевшую на чердаке, и каменные жернова ручной мельницы, валявшиеся под крыльцом - два круглых камня с дыркой посередине для засыпки зерна - "кулацкие средства производства".
Когда мать умерла, а отец жил в Покрове, Иван мыкался с сестрами. Старшая работала на фабрике, младшие учились в школе. Спали на полу. Русская печь дымилась, когда ее растапливали, и дети ложились на полу, на тюфяки. Дым не опускался до пола, стоял на уровне колен.
Ваня ходил в гости к соседям, которые его подкармливали. У них была корова и участок с картошкой. Хозяйка числилась в колхозе, и им дали участок. Муж приторговывал ворованными с фабрики нитками и тряпками. Сам не воровал - лишь спекулировал. Возил мануфактуру в Поволжье и привозил оттуда постное масло и другие продукты. Они жарили картошку на огромной чугунной сковороде, а что не доедали, сушили на противне в духовке, ссыпали в мешки и вешали между русской печкой и стенкой. Ваня с хозяйским сыном залезал на печку. "Серега, жрать хочу!" - "А вон, бери из мешка, вот из этого, здесь масла побольше".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130