изображает бурную деятельность, лезет с нравоучениями и прихватывает водителей: "Открой фургон, что везешь? Почему остатки картошки в кузове? Откуда капуста?" А потом шушукается с водителями, и они привозят ему домой мешки с картошкой, капусту, морковку и прочий фрукт-овощ. Народ не честен у всех рыльце в пушку, и никто не хочет с ним связываться, хотя за глаза все ругают. Я тоже не лезу - у меня масса слабых мест в биографии, а работа пока устраивает. И от этого противно за себя. Одно из слабых мест - высшее образование. Как только я начинаю "качать права", мне намекают, что работаю не по специальности.
Ну да хрен с ним, с Аркадьевичем.
Дежурил со сторожем Сергеем (так он представился), 1922 года рождения. Услышал от него много интересного про войну. Это следует записать особо.
Родился в селе Пашкино на Алтае, около Барнаула и Бийска. У матери - 22 человека детей и два приемыша, цыгане. Отец погиб на Финской. Мать отправила на войну 17 детей. Вернулось двое.
Однажды в детстве Сергей не поздоровался со священником в деревне, после урока по атеизму. Отец выдрал его. На следующий день он поздоровался. Священник украдкой перекрестил его. Сергей увидел какое-то сияние вокруг головы священника и также украдкой поцеловал ему руку. Почему поцеловал сам не знает. Еще вчера он его ненавидел.
Церковь вскоре закрыли и священника заперли в пустом сарае - ждали, когда за ним приедут из района и заберут. Сергей носил ему еду. Все село вышло провожать священника. Женщины плакали, мужики хмурились. Повезли на телеге в район, под телегой сломался мост, упали в быструю холодную речку (осенью). Священник - крепкий мужик - спас солдатика и помог страже найти растерянные винтовки. Старший наряда убился головой о камень. Приезжали в деревню милиционеры - дознавались, кто подпилил мост. Одна тетка вякнула, что мост сгнил от старости, его давно следовало чинить. Ее забрали "за политику".
До 1942 года Сергей строил метро в Москве. Потом - фронт.
Разведчик Коля (питерский, вырос под забором) получил на фронте трое суток ареста - отбывал в яме, которую сам копал.
После войны, до 1947 года - Прибалтика, борьба с бандитизмом. Затем милиция в Зеленогорске, участковый в Белоострове. Ходили с автоматами.
Перевез к себе мать, больную. Жил с ней в бане начальника милиции на Кривоносовской улице. Писал в Москву, просил жилья, письма не доходили, послал письмо с почтовым вагоном. Пришел однажды с работы, а мать уже перевезли на новую квартиру.
28 июня 1987г. Зеленогорск.
Сегодня ходили в парк, обедали в ресторане "Олень" - Ольга, Максим и я. Пообедали на 10 рублей без спиртного.
Вчера ездили к Молодцову на день рождения - 49-летие. Были родственники и, как всегда, строительная шайка-лейка, которая стала почти родной.
Из тостов строителей выходило, что Молодцов построил в Ленинградской области все, что не успел построить Петр Первый. И больше Петра Петрова. Вот такой у нас замечательный зять.
Вспоминали, как всегда, Феликса.
Я выпил два фужера "Карданахи".
Сегодня спросил у Максима:
- Почему ты растешь таким непослушным, а?
- Не знаю, - искренне пожал он плечами.
Когда недавно были на заливе, я провел Максима на огромную учебную яхту "Ленинград".
Яхте более 50 лет, металлическая, с клепаными бортами, немецкой постройки. Как пояснил курсант - паренек лет 16-ти, - она плавала под флагом военно-морских сил Германии и по контрибуции перешла к нам. Они собираются совершить на ней поход в Выборг и Таллин. Хорошая яхта, добротная. И полно на ней ребятни. Максиму дали посмотреть в бинокль.
Мало стало яхт в нашей гавани. В детстве, по выходным дням, весь зеленогорский ковш бывал забит швертботами, яхтами и яхточками. Флаги, паруса, загадочные названия. И упругие хлопки парусов запомнились. Заходили даже трехпалубные прогулочные теплоходы - по несколько раз в день, возили отдыхающих в Петергоф (с заходом в Кронштадт) и в Ленинград, к пристани у Тучкова моста.
Вот сижу за столом с разложенными бумагами - куски "Шута" передо мною, - и оттягиваю время, чтобы не браться за него. Почему?..
Белая ночь. По дороге мимо нашего дома ходят парочки. Выпил кофе, а мыслей никаких. Выпил бы чего другого - появились бы. Но добром это не кончается.
Холодный был июнь и пасмурный. Завтра обещают 15-17. Завтра мне на дежурство в гараж.
Сегодня с утра мы с Максимом купили на рынке, который теперь наискосок от нашего дома, полкило свежих помидор по 3 рубля и привязали к помидорным кустам в теплице. Максим повел маму за руку, чтобы посмотреть, как растут наши помидоры, и Ольга конечно, удивилась. Но быстро разобралась в подлоге.
8 июля 1987 года. Зеленогорск.
Числа эдак первого я с бутылкой водки 0,75 л (Сабонисом) и бутылкой шампанского посетил Толика Мотальского. Не пил полгода. Мы сели за стол около его сарайчика и довольно прытко перелили в себя содержимое бутылок. Говорили о текущем литературном процессе. Пить с Мотальским можно только в самом начале, в гамбите - пока он способен слушать и вести связную беседу. В миттельшпиле он начинает пускать пузыри из носа, заливисто смеется, лезет обниматься и ласково называет тебя дурой. Потом, словно одернув себя - а не слишком ли он добр к людям? - Толик суровеет, мрачнеет, делается надменным и смотрит на всех, как король в изгнании. Это эндшпиль - пора останавливать часы и сваливать.
Пили потом еще дня три - с разной интенсивностью и в разном составе. Короче, маленький штопор, из которого я вышел к 4 июля, когда мы поехали на "69 км" справлять день рождения Максимки - ему 6 лет.
День рождения справляли с виноградным соком "Изабелла" - розовым и сладким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130