Он немного говорил по-русски и утверждал, что двадцать процентов акций казино -- его собственность. "Я хороший. Я очень-очень хороший", -- пересказывала Оксана их недавний разговор в лифте. "А что ты, спрашиваю, хочешь?" Смотрит на меня, глаза огромные: "Все хочу!" Наглый, как танк. Он мне в сыновья годится. Я ему что, повариха какая-нибудь? Я его сразу раскусила. У людей, которые серьезным бизнесом занимаются, ручка -- "Паркер", зажигалка -- "Зиппо", солнечные очки не на барахолке куплены... Ясно, что врет. У него родители из России".
Оксана выходила из отеля, и ее предлагал подвезти на мотороллере длинноволосый грек. "Я на таких драндулетах не езжу!" -- И пошла по набережной. К тебе шла. Он догоняет на машине. "Поедем, я покажу тебе свой арт-магазин!" -- "Я еду к другу!" -- "Я поеду с тобой!" Довез бесплатно..."
Грек-тапер, что по вечерам играл на фортепиано в музыкальном холле гостиницы -- играл он замечательно, о чем она не преминула сообщить маэстро, -- обещал написать для нее музыкальную пьесу и приглашал к себе на виллу, пустующую по случаю отъезда семьи в Англию, где и намеревался исполнить будущую пьесу на прекрасном рояле, который не шел ни в какое сравнение с грубоватым инструментом, стоявшим в зале на первом этаже. "Только ни с кем не разговаривай! -- предостерегал музыкант, словно они уже были помолвлены. -- Даже с таксистами".
С ней заигрывали греки, албанцы, турки (о, как приставучи были турки!), англичане и скандинавы, и во время поездок по острову она делилась с Медведевым подробностями неудавшегося флирта или вскользь упоминала о нахальных приставалах.
Медведев звонил ей и чувствовал, как неприятно делалось на душе, если она не сразу подходила к телефону. Он пытался представить себе, что явилось причиной ее заминки, и видел разное -- от освежающего душа до крепких объятий удачливого кавалера.
"Видишь, как я себя хорошо веду?" -- сказала она однажды, шагая по камушкам узкой морской гряды. Они оставили машину возле шоссе и шли посмотреть, что наловили рыбаки. "Не перестаю тобой восхищаться", -- сказал Медведев. "Серьезно? -- обернулась и замерла Оксана. Она посмотрела быстро и внимательно. -- Ты шутишь. Ты весь в своем романе". -- "Да, -- печально сказал ей в спину Медведев. -- В своем романе. С героиней..."
Иногда они выходили из машины и, не сговариваясь, молча бежали наперегонки к морю, быстро скидывали одежду и бросались в тяжелую жемчужную гладь, поднимая брызги и блаженно обсыхая потом на солнце.
Как-то они лежали на берегу маленькой бухточки невдалеке от дороги, и она покосилась на его плечи:
-- О, мышцы!
-- А что тут должно быть у мужчины? -- удивленно сказал Медведев. -- Я же не говорю, глядя на тебя: "О, грудь!"
-- Уже рассмотрел, -- с улыбкой уличила Оксана.
-- Тебя и рассматривать не надо. Издали видно, что все на месте. Не зря на тебя мужики бросаются.
-- Да, я флирт люблю. Но не больше. Чтобы свое тело кому-то на растерзание отдавать -- извините.
-- Правильно, -- одобрил Медведев, листая путеводитель. -- Ты героиня моего рассказа -- гордая славянская женщина. Я создаю твой образ, постарайся не огорчать меня, ты должна делиться со мной, как с братом, своими переживаниями...
Они помолчали.
-- Слушай, писатели что, все такие?
-- Придурки?
-- Ну, типа этого. -- Она перевернулась на спину, сдвинула на лоб темные очки и с прищуром посмотрела на него.
-- Все, -- обреченно вздохнул Медведев. -- А если что натворят, то признаются в своих произведениях. Любят жен, детей, стариков и домашних животных...
-- А я слышала, что творческие люди, наоборот, любят похождения...
-- Наговоры! Кристально чистые люди. Осуждают разврат, пьянство, дебоширство. Возьми, например, Льва Николаевича Толстого, его "Анну Каренину". Гений русской литературы наглядно показал в финале, что должна сделать с собой порядочная женщина в случае неверности мужу... -- Медведев разглядывал картинки в путеводителе.
-- Ты надо мной смеешься. -- Она поболтала в воздухе ступней.
-- Вовсе нет. Наставляю героиню своего рассказа. Оберегаю от наущений дьявола.
-- А чем твой рассказ кончится? -- Она перевернулась на бок и вытянутой рукой трогала камушки.
-- Не знаю, чем кончится в жизни, а на бумаге... грустно, возвышенно и чуть трагично. -- Он чиркнул в путеводителе авторучкой и сунул его в мешок. -- Я уже слышу интонацию последних фраз...
-- А почему трагично?
-- Не знаю. Но я так чувствую... -- Он лег головой на руки.
-- А мне кажется, все кончится иначе... -- Оксана поднялась и, грациозно ступая, словно она была на подиуме и демонстрировала бикини, пошла к воде.
Медведев услышал легкий шум у дороги и увидел, как рядом с их "фордом" причалил вишневый "мерседес". Два спортивных грека в шортах, приложив козырьком ладони, уже азартно шли вослед Оксане, не замечая его за камнями. Медведев упруго поднялся, покрутил согнутыми в локтях руками, словно разминался перед выходом на ринг, и, в несколько прыжков догнав обернувшуюся Оксану, подхватил на руки и вбежал с ней в воду. "Ой, мы так не договаривались!" -- Оксана на мгновение обхватила его за шею, но тут же отпустила и поплыла, высоко держа голову. "А это кто такие?" -- отплевываясь от воды, подозрительно спросила она и попыталась лечь на спину. Сквозь прозрачную зелень воды Медведев видел, как она разводит пошире ноги и подгребает руками. "Кавалеры", -- Медведев фыркнул и пристроился рядом. "Не надо! -- громко сказала Оксана, и греки, словно поняв ее слова, развернулись и пошагали обратно к машине. -- У меня уже один есть..." -- "Если ты имеешь в виду меня, то я не настоящий..." -- "Очень даже настоящий, -- сказала Оксана. -- Мне пока достаточно". И они поплыли по яркой солнечной дорожке, смеясь и переговариваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47