Молли Фрэнчер, скончавшаяся в Бруклине в 1894 году, годами отказывалась от пищи. Мать Беатрис-Мария из Ордена иезуитов, испанская современница Катерины Текаквиты, часто подолгу постилась. Однажды ее пост продолжался 51 день. Если во время Великого Поста она чувствовала запах мяса, у нее начинались судорожные припадки. Ну-ка, напрягись, попробуй вспомнить, ела ли когда-нибудь Эдит? Помнишь те пластиковые пакеты, которые она носила под кофточкой? Помнишь тот день ее рождения, когда она наклонилась над столом, чтобы задуть свечи, и ее вырвало прямо на торт?
13
Катерина Текаквита серьезно заболела. Мария-Тереза рассказала священникам в деталях о том, до каких крайностей доводили они истязание собственной плоти. Отец Шоленек с настойчивой кротостью заставил Катерину пообещать ему менее сурово относиться к покаянию. Она пообещала – это был второй мирской обет, нарушенный девушкой. Поправлялась Катерина медленно, если вообще уместно говорить о поправке ее хронически слабого здоровья.
– Отец, могу я принести обет невинности?
– Virginitate placuit .
– Да?
– Ты станешь первой Девой ирокезской.
Этот разговор произошел в день Благовещения,
25 марта 1679 года, когда Катерина Текаквита официально предложила свое тело Спасителю и Его Матери. Вопрос о браке решился сам собой. Отцы были очень счастливы этим ее мирским даром. Маленькая церковь светилась множеством ярко горевших свечей. Катерине очень нравились свечи. Милости я прошу! Милости к тем из нас, кто любит только свечи, или к такой любви, которую воплощают свечи. Хотя по большому счету я верю в то, что свечи могут быть столь же совершенным воплощением любви, как все вместе взятые андаквандеты – исцеления совокуплением.
14
Отец Шошетье и отец Шоленек совершенно ничего не понимали. Тело Катерины было покрыто кровоточащими ранами. Они наблюдали за ней, они тайно подсматривали, как девушка стоит на коленях перед крестом у реки, они считали удары хлыста, которыми она обменивается с подругой, но никак не могли взять в толк, в чем причина чрезмерности их стараний в искуплении грехов. На третий день они встревожились не на шутку. Катерина стала похожа на смерть. «Son visage n'avait plus que la figure d'un mort» . Теперь они уже не могли приписать ее физическое состояние обычной немощи. Иезуиты стали подробно расспрашивать Марию-Терезу. Женщина исповедалась. Ночью священники пришли в хижину Катерины Текаквиты. Плотно укутанная в одеяла, индеанка спала. Они сорвали с нее покрывала. На самом деле Катерина не спала. Она только притворялась спящей. Никто не смог бы заснуть, испытывая такую боль. С таким же мастерством, с каким когда-то она украшала пояса вампумами, девушка нашила тысячи шипов на одеяла и подстилку, на которой лежала. При каждом движении тела у нее открывались новые кровоточащие раны. Сколько же ночей она так себя терзала? Нагая Катерина лежала в свете неяркого пламени костра, плоть ее истекала кровью.
– Не двигайся!
– Не шевелись!
– Постараюсь.
– Ты подвинулась!
– Извините.
– Ты снова подвинулась!
– Это шипы.
– Мы знаем, что это шипы.
– Конечно, мы знаем, что это шипы.
– Попытаюсь.
– Попытайся.
– Я пытаюсь.
– Пытайся лежать неподвижно.
– Ты подвинулась!
– Он прав.
– Я не совсем подвинулась.
– А что же ты сделала?
– Дернулась.
– Дернулась?
– Ну, я не совсем подвинулась.
– Ты дернулась?
– Да.
– Не дергайся!
– Постараюсь.
– Она себя убивает.
– Пытаюсь.
– Ты дернулась!
– Где?
– Вот здесь.
– Так лучше.
– Посмотри на свое бедро!
– Что?
– Оно дергается.
– Извините.
– Ты издеваешься над нами.
– Клянусь вам, это не так.
– Хватит!
– Задница!
– Она дергается!
– Локоть!
– Что?
– Дергается.
– Коленка. Коленка. Коленка.
– Дергается?
– Да.
– У нее все тело колотун бьет.
– Она не может с ним совладать.
– Она с себя заживо кожу снимает.
– Она пытается нас слушать.
– Да. Пытается.
– Она всегда старается.
– Клод, дай ей это.
– Омерзительные шипы какие.
– Они делают ужасные шипы.
– Дитя мое?
– Да, отец мой.
– Мы знаем, что ты терпишь чудовищные мучения.
– Не такие уже они страшные.
– Не выдумывай.
– Она солгала?
– Нам кажется, ты что-то себе надумала, Катерина.
– Вон, смотри!
– Она не дернулась, она специально подвинулась.
– Ну-ка, раздуй огонь посильнее.
– Давай-ка, взглянем на нее повнимательнее.
– Мне кажется, она нас уже не слышит.
– Она как будто в облаках витает.
– Посмотри на ее тело.
– Оно тоже как будто в облаках витает.
– Она выглядит как на картине.
– Да, и как будто в облаках витает.
– Ну и ночь выдалась.
– Да, уж.
– Как на картине, кровью сочащейся.
– Будто икона, слезами истекающая.
– Вся в облаках витающая.
– Она совсем рядом с нами, но такая далекая…
– Дотронься до какого-нибудь шипа.
– И ты.
– Ой!
– Так я и думал. Они настоящие.
– Как же я рад, что мы священники, а ты, Клод?
– Ужасно счастлив.
– Она очень много крови потеряла.
– Она слышит нас?
– Дитя?
– Катерина?
– Да, отцы мои.
– Ты нас слышишь?
– Да.
– Как до тебя голоса наши доносятся?
– Как будто они механические.
– Тебе от этого становится приятнее?
– Это восхитительно.
– А на какой механизм они больше похожи?
– На обычный вечный двигатель.
– Спасибо тебе, дитя мое. Поблагодари ее, Клод.
– Спасибо тебе.
– Кончится эта ночь когда-нибудь?
– Мы когда-нибудь сможем снова в постели лечь?
– Я в этом что-то сомневаюсь.
– Мы здесь еще долго будем стоять.
– Да. И смотреть.
15
Со смерти Шекспира прошло 64 года. Эндрью Марвелл скончался два года назад. Джон Мильтон вот уже шесть лет как перешел в мир иной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79