Допустим, у меня хватило чувственного мужества одолеть свою испорченность; допустим, у меня хватило эмоциональной стойкости совладать с упорством моих амбиций. Допустим, мои мечты не были так связаны с осязаемым воздаянием и у меня хватило ума понять, что воздаяние не важно.
Допустим, я был неспособен к отчаянию, потому что отчаяние – это не печаль сердца, а печаль души.
Жилец лежит в тени древней деревенской башни в Сюр-ле-Бато, и последнее, что он видит, – это улыбка стоящей перед ним девушки; последнее, что он слышит, – это ее ответ. Допустим, слышит он ее слова, что когда-нибудь каким-то образом, не в этой жизни, не в этом тысячелетии, а в другом, твоем собственном, которое начинается этой ночью и заканчивается тысячу лет назад, ты получишь еще один шанс.
Сначала она не сознает, что ей снится сон. Поскольку ей никогда ничего не снилось, она не знает, как его распознать. Она скорее верит, что слабое мерцание по ту сторону темноты, по ту сторону бодрствования, – это и есть сам сон, к которому она подходит через странное, промежуточное состояние между сном и бодрствованием. Он напоминает искорку отдаленного выстрела, если не считать, что становится все ближе и больше и издает собственный звук. Как будто эта маленькая вспышка находится где-то далеко на горизонте обширной степи, через которую Кристин шагает, и по мере приближения к вспышке ей сначала кажется, что это капсула времени блестит в свете невидимой звезды, пока наконец не становится ясно, что исходящий оттуда звук – это плач, и когда она наконец добирается дотуда, то видит, что на земле сидит малыш и ждет ее. Он перестает плакать, смотрит на нее снизу вверх и моргает.
И она просыпается. Или, вернее, в приступе тошноты ее будит пузырь, прорвавший поверхность ее сна и требующий места в матке.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84