надо действовать. Зажился дедуля в этом мире, угомониться и на покой вековечный отправляться не желает. План был таков – проникаю я в светелку к магу и затыкаю ему нос и рот. Сопротивляться бы старый дурень все равно не смог бы. После этого я взял бы в рюкзачок самые ценные книженции – и поминай как звали. Однако не по плану пошло, с вечера дедуля нарезался винца крепкого да спать пошел, я думаю, ну вовсе никаких проблем. Еле полуночи дождался, все уже собрал. Пробираюсь, значит, к магу в комнату. Вижу, он лежит, наполовину с кровати свесился, одна рука на полу, башка запрокинута, взгляд стеклянный. Сам весь побагровел, курвин сын. Дохлый, короче, оказался! То ли апоплексический удар по пьяни случился, то ли сердечный приступ – один хрен! – стал я вдруг свободным. Знаешь, от такой новости едва чердак не оторвало. Схватил свой скарб, книжки и дал деру. Выбрался из города, шел, почти бежал два дня, на север в Зримдалл. Там-то все свои, гоблин гоблина в случае чего не выдаст. Затаился, жду, но никто меня искать и преследовать и не думал. Такая вот бодяга, сержант. Теперь вот я чародей, служу в подземной пехоте… и думаю, какого хрена меня сюда занесло, на фига мне нужен этот Злоговар?! Что за судьбина такая! Эххх…
Сказочник покосился на гобломанта. Именно сейчас откровение вполне могло перерасти в традиционный разговор «за жисть». В бытность свою рядовым в батальоне Лукавого Зима Сказочник вволю наслушался соплистых историй о далеком и прекрасном детстве и отрочестве. Здоровенные бугаи, способные одним своим видом насмерть перепугать слонопотама, на передовой становились удивительно сентиментальны. Их стенания иной раз дали бы фору любому декадентствующему эльфийскому хлыщу из высшего общества, где модно падать в обморок и прикидываться бледным юношей со взором горящим… Сам капитан Зим терпеть не мог подобного слюнтяйства и выкорчевывал эльфью манеру мотать сопли на кулак самолично своим железным кулаком. Ржавый пользовался той же методой и не допускал морального разложения рядов.
Интересно, собирается ли разложиться Гробовщик? То есть окончательно впасть в противный гоблиньей природе пессимизм? Пока Сказочник размышлял над этим, чародей поднялся на ноги и разогнул спину с хрустом и оханьем.
– Пойду за компотом, – сказал он.
– Эй, погоди, Гробовщик…
– Ну чего? – прорычал тот, поворачиваясь на каблуках.
– Почему ты пошел на войну? По мобилизации тебя ведь не брали?
– Нет. В Зримдалле я в списках не значился.
– Так кто тебя тянул? Деньги?
– Не-а.
Начал наклевываться дождь, небо затягивалось сырыми, размашистыми, тяжелыми тучами. Вдалеке погромыхивало.
Гоблины потопали в сторону кухни, где рядом с котлом обосновалась кучка новобранцев.
– Так ты сказал, что на фиг тебе нужен… Злоговар! – прошептал Сказочник, останавливая Гробовщика в отдалении. – Зачем же тогда?
– Какой ты приставучий, Сказочник… Тебе надо было дать кличку Прилипала…
– У меня во взводе есть Прилипала… Это не ответ.
– Хочешь знать, почему я здесь? Наверное, тебе, умнику, это хотелось услышать? – скривился гобломант.
– Точно.
– Все просто. В отличие от других я точно знаю, когда и где сдохну. Произойдет это именно в Злоговаре!
Начался дождь, капли застучали по головам гоблинов.
* * *
Дело было так. Забрался Крот в окно к одной девице и намеревался хорошо провести времечко, как случалось уже не раз и не два за последние три недели. О да, ребята! Дочка у старейшины была ого-го, всем гоблиншам на зависть. Ладная, сильная, фигуристая дальше некуда, парни, вы бы увидели, так пальчики облизали!.. Ну вот, а темнота, всем известно, друг молодежи. Да схватила Крота девица горячая (в одной ночнушке, между прочим), да приобняла жарко, у бедняги чуть мозги не расплавились и штаны не превратились в вулкан. Сами понимаете. «Твоя я навеки, Кротик мой любимый!» – шепчет, обдавая жарким дыханием в ухо. «Деточка, – отвечает молодой и ядреный гоблин. – Я тебя поведу к самому краю Вселенной и… тому подобное… звезду подарю, рейтузы в полоску, килограмм соленых паучков, когда на ярмарку пойдем, выиграю в тире плюшевого человека… ты поняла, короче!» Гоблинша вздохнула и ответила, бросая возлюбленного на кровать: «Поняла, короче!» Словно в первый раз, тот самый первый раз… Крот почувствовал себя на самом седьмом из всех небес и наиболее счастливым гоблином на свете. В тот день, когда он нанялся на ферму к Горошнику, некие таинственные звезды соединились в сложную фигуру судьбы, которая позволила Кроту повстречать свою любовь. Фермерова дочка стрельнула в него глазами, когда он, молодой и красивый, возился с трактором, и их жаркие сердца, так сказать, склеились навек!
Уже в разгар любовной утехи, когда в целях соблюдения тишины гоблинша закусила подушку, послышался треск. «Чего это такое?» – спросил Крот, подняв голову от роскошных арбузных грудей красавицы. «Не знаю, – ответила та, – не останавливайся!!!» Они продолжили, ускоряя ритм своей любви, пока не случилась маленькая катастрофа с большими последствиями для обоих. Жила красотка на чердаке, надо сказать, довольно ветхом, главным образом страдающим хилостью половых досок… Даже обычная ходьбы вызывала порой натужный скрип под лодыжками фермеровой дочки, чего уж говорить об энергичных и страстных игрищах молодых организмов. И это случилось. Под монструозный скрежет, скрип и хруст кровать с любовниками провалилась на второй этаж, пролетела четыре метра и со всей дури хряпнулась в нежилой комнате. Вслед за кроватью в пролом слетел целый ворох пакли, пыли, песка, скопившихся между перекрытиями, а также сломанные доски и тумбочка, свернутая вихрем любви с места и утянутая за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36