Что сможет выяснить гипотетический следователь? Допустим самый успешный вариант развития событий: сразу установлено, что исчезновение людей связано с загадочным прибором. Начнется выяснение: что за прибор, кто закупал и зачем, у кого закупал, кто и почему был привлечен к работе с ним. Следствию придется ходить по кругу: Нижнеюртовск – Тюмень – Москва – Питер – Хьюстон – Нижнеюртовск. Это как минимум. Допустим, что и задающие вопросы, и отвечающие на них будут заинтересованы только в одном – в установлении истины (а так не бывает!). На что можно рассчитывать? На то, что через несколько месяцев (скорее – лет!) будет установлено, что причиной исчезновения была авария. Причем явно по вине пострадавших, поскольку те были пьяны в стельку. Уже и на этих допущениях фантазия начинает отказывать, но можно попытаться допустить уж совсем немыслимое: некто предпримет попытку найти и спасти пострадавших (или пострадавшего). Возможно ли такое В ПРИНЦИПЕ?
Исходя из того, что ты, Сема, успел узнать о приборе, приходится ответить однозначно: нет! Как это ни парадоксально, для того чтобы найти тебя ЗДЕСЬ, тебе нужно находиться ТАМ. Ведь, по сути, ты как бы «вел» машину биотоками своего мозга, и путь этот нигде не фиксировался. Впрочем, наверное, тот маршрут тебе не повторить и самому, потому что... пить надо меньше! В общем, замкнутый круг.
Вывод? А вывод простой: возвращаться в «точку попадания» нет ни малейшего смысла. Тем более что там бродит совсем не мелкий медведь, который, конечно же, любит падаль. А куда есть смысл возвращаться? Может, и правда утопиться, как... как Мартин Иден: нырнуть поглубже и начать глотать водичку легкими?»
Семен представил себя на месте главного героя в финальной сцене знаменитого романа Джека Лондона, и его передернуло: «Нет, не смогу! Нечего и думать! Придется жить.
Но с ЭТИМ жить невозможно. Невозможно.
Если только...
Если только вот прямо сейчас отрезать и забыть две трети своей памяти: семья, институт, лаборатория, недописанная диссертация... Считать, что родился заново».
Семен поднялся с колен и стал разминать затекшие мышцы. «Всё очень просто: здесь холодолюбивая растительность и, разумеется, соответствующий климат. Слоны в таком климате не водятся. А тех, что водились раньше, называют... МАМОНТАМИ. Это – их тропа, их следы».
Он еще немного побродил по косе, надеясь, что удивить его больше нечем. Он ошибся, но, правда, не сильно: «А это еще кто?! Похоже на след кошки, только очень большой. Кто там из хищников жил вместе с мамонтами? Саблезубые тигры? Ну, разумеется! Обязательно! Как же без них...»
В усталый мозг с большим трудом протолкнулась, наконец, мысль, что большинство следов свежие – вчерашние или сегодняшние, что водопой в степи – самое опасное место, что, когда стемнеет, здесь такое начнется... Может быть, уже сейчас кто-то смотрит из кустов и готовится к прыжку...
Семен огляделся по сторонам и вдруг с ужасом понял, что не знает, куда ему идти и что делать. За спиной река, перед ним открытое пространство, отгороженное от степи неширокой полосой редкого леса, – прекрасные места для засады.
«Что ж, картежники говорят, что, когда нет хода, надо ходить с бубей. Интересно, что это означает? Впрочем – без разницы». Он горестно вздохнул, вытащил из кармана пачку с остатками сигарет, сунул в нее зажигалку, слегка примял и взял в зубы.
В середине самой большой протоки вода была по грудь. Но Семен не стал так далеко забираться: едва почувствовав напор струи, он расслабленно лег на воду, предоставив течению тащить себя вниз. Он надеялся, что в одежде замерзнет не сразу, и только слегка подрабатывал руками, чтобы голова была повыше, – досрочно лишиться курева ему совсем не хотелось.

Глава 2

Он сильно замерз и почти отчаялся, когда наконец высмотрел в сумерках что-то подходящее – маленький изолированный пляж под невысоким обрывом, заваленный корягами и палками. Выгребаться пришлось активно, и ему чуть не свело судорогой ногу. На берег Семен выбирался на четвереньках и несколько раз натыкался в илистом дне на что-то твердое и острое. Впрочем, порезов на ладонях он не обнаружил и, даже не раздевшись, начал собирать растопку.
Хорошая вещь – газовая зажигалка, только колесико надо крутить сухими пальцами. Но с этим он справился...
К тому времени, когда окончательно стемнело, картина получилась довольно романтическая: ночь, река, у самой воды под обрывом пылает костер из плавника. Над обрывом темнеет таинственный лес. В реке по временам плещется крупная рыба, из леса доносятся весьма загадочные взвизги, стоны и уханье. У костра сушит одежду совершенно голый мужчина средних лет. Время от времени он матерно ругается вслух для поднятия собственного тонуса.
Вообще-то Семен мог быть доволен собой: во-первых, у него хватило ума не идти на ночь глядя куда-то пешком, а плыть по реке. Во-вторых, он поплыл в одежде – был бы голым, успел бы, наверное, загнуться от переохлаждения. И наконец, в-третьих: в этой ситуации вряд ли можно было найти более безопасное место для ночлега. Честно говоря, Семен питал сильные сомнения по поводу общепринятого мнения, будто дикие животные боятся огня. Был у него в жизни случай, когда молодой медведь – пестун – минут пять стоял в трех метрах и с любопытством рассматривал дымный факел в руке человека. Семен дождался, пока догорит фальшфейер, и с болью в сердце (патронов было жалко до слез!) стал всаживать пулю за пулей под ноги зверю и в стволы ближайших деревьев. Две последних пули в обойме он решил влепить ему в башку, раз он такой тупой. Но медведь не стал дожидаться – повернулся и ушел, без всяких, впрочем, признаков испуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19