– Коли уж мы страдаем, любезные подданные тоже обязаны мучиться! Ближе к полуночи, так и быть, пусть разбегаются. Мианта, передай девице Юсдаль мою искреннюю признательность… В конце концов, кто-нибудь предложит одинокой тоскующей даме бокал вина? Куда подевалась большая венценосная неприятность, сиречь мой благоверный? Немедля разыщите его и передайте – королева желает развлекаться!

* * *

Зенобия ошибалась, а старшая фрейлина говорила сущую правду. Коннахар не решился покинуть уныло-парадное торжество, свалив его целиком и полностью на плечи матери, но счел, что вполне заслужил краткий отдых. Исчезнуть не составило особого труда, благо Меллис Юсдаль и ее Приятель Гиллем как раз завладели вниманием общества.
Украдкой шагнуть за толстую ткань, скрывающую высокое, от пола до потолка, окно, толкнуть малозаметную дверцу, сработанную под выступ плоской настенной колонны. Неразборчивый шум голосов окажется позади, а рядом прозвучит тихий-тихий шелест аккуратно подбираемого платья – ибо ушел ты не один.
Снаружи по-прежнему лил дождь, но в серости нависших над городом туч вроде бы наметился еле различимый просвет. Вода, журча, собиралась в протянутые вдоль крыш водостоки, и с приглушенным ворчанием устремлялась вниз, широкими пенными веерами хлеща из разверстых пастей медных дракончиков, украшавших оконечья труб, и скрываясь под мостовыми.
Узкая крытая терраса зависла над внутренним двориком, вытянувшись вдоль затененных окон большого зала, где шел своей чередой праздник. Конни заметил, что не только они пользовались временным убежищем от выполнения светского долга – чуть дальше виднелась сбившаяся в единое целое группка из трех или четырех человек, а по левую руку приглушенно хлопнула дверь, пропуская еще одну пару беглецов. Они быстро проскользнули мимо Конни и его спутницы, направляясь к узкой лестнице, ведущей на нижний этаж. Каблуки женских туфелек отбивали на плитках галереи четкую дробь.
– Счастливчики. Вот нам, к сожалению, придется остаться, – вздохнула Айлэ, глядя вслед удаляющейся парочке.
– Ничего, потерпим, – неожиданно севшим голосом отозвался Конни. На еле различимой в ранних сумерках Полуденной башне дворца куранты степенно отбили девять ударов. – В полночь все закончится.
Айлэ молча кивнула. Девушка стояла, прислонившись плечом к витой колонне террасы, и чуть исподлобья смотрела на плотную шелестящую завесу дождя. Конни так и не научился угадывать, о чем она думает. С самого начала их знакомства ему казалось, что рабирийка в любой миг может исчезнуть, обернувшись вышитой фигурой на гобелене или резной статуэткой. Словно ее создал рассеянный кудесник, забыв придать своему творению чуточку вещественности, и единственное средство удержать ее в мире людей – прикоснуться и не отпускать.
Вместо этого молодой человек прокашлялся и осторожно начал:
– Давно собирался спросить… Это никак не повлияет на мое отношение к тебе, просто мне очень важно знать. Не захочешь отвечать, так сразу и скажи. Глупо, наверное, прозвучит, но…
– Пока услышанное мною туманно и крайне многословно, – с легкой ехидцей заметила девушка.
– … Как ты относишься к своему происхождению? – брякнул Конни. – К тому, что ты – гуль?
В глубине души он приготовился к вежливым отговоркам или огорченному молчанию, но Айлэ отозвалась сразу, будто давно продумала ответ:
– Полагаю, с таким же смирением, как лошадь относится к тому, что природа дала ей четыре ноги. Или кошка – к способности мяукать. Или оборотни из Пограничья – к причудливому обстоятельству, что половина их души навсегда принадлежит зверю, а другая – человеку. Живу с этим, и все, – она быстро взмахнула тонкой рукой, вычертив некую всеобъемлющую окружность. – Родись я обычным человеком, моя жизнь стала бы гораздо проще, но коли невозможно изменить собственную природу, остается два выхода. Умереть… или приспособиться. Худой мир лучше доброй ссоры – так ведь говорят? Или ты имел в виду нечто другое? Честный ответ подразумевает взаимную честность. До меня дошли слухи, будто ты разыскивал в библиотеке замка книги об истории нашего народа. Можно узнать, с какой целью?
– Хотел разузнать о вашем жутком Проклятии, – не без заминки признался Коннахар. – А выспрашивать у тебя не хотелось.
– Проклятие Рабиров, – яркие зеленые огоньки на миг погасли, Айлэ зажмурилась. – К сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Я ничего о нем не знаю. Оно было создано в очень давние времена и якобы продолжает существовать до сих пор. Самое забавное в том, что почти никто из рабирийцев не вспоминает о нем, как о тяжком грузе, довлеющем над целым народом.
– Привыкли? – догадался Конни.
– За столько столетий или тысячелетий привыкнешь к чему угодно, – беспечно пожала узкими плечами девушка. – Скажи, что на самом деле тебя беспокоит? Раньше ты меня ни о чем подобном не расспрашивал.
– Раньше я никак не мог поверить, что ты – не моя выдумка или сновидение, – наполовину в шутку, наполовину всерьез признался молодой человек. – Теперь я немного поумнел и начал беспокоиться по совсем иному поводу. В следующем году мне исполнится шестнадцать лет, и тогда…
– Мы с тобой, как нарочно, родились точно в кануны праздников, – задумчиво проговорила рабирийка. – Ты – на осеннее равноденствие, я – на День весны. С сегодняшнего дня мне уже семнадцать. Почти взрослая девица по счету людей, и все еще ребенок – по счету гулей.
– Кстати, к вопросу о днях рождений, – Конни с преувеличенной тщательностью обшарил карманы, пока не отыскал плотный бархатный футляр, целый вечер напоминавший о себе, точно завалившийся за подкладку уголек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14