пеоны заявили Бальбино Пайбе, что должны арестовать его, и так как он открыл стрельбу, они тоже начали стрелять и убили его, после чего донья Барбара, имея при себе вещественное доказательство, выехала сюда с целью довести до сведения властей все случившееся, равно как и рассказать о смерти Мелькиадеса Гамарры (но прозвищу Колдун), убитого упомянутым Пайбой несколькими минутами раньше происшествия в Ла Матике, о чем известно благодаря той же слежке, о которой сказано выше».
Мухикита заканчивал письмо уведомлением о том, что Донья Барбара, желая уладить это дело, поехала в Сан-Фернандо, чтобы передать найденные перья коммерсанту, которому вез их Кармелито; в самом конце письма Мухикита поздравлял с окончанием дела, еще несколько дней назад казавшегося таким запутанным.
В письме была приписка, сделанная рукой ньо Перналоте:
«Что я говорил, доктор Лусардо? Мое ударение оказалось правильным. Перья находятся в верных руках, в руках вашего друга. Она сама и деньги доставит. Так бы вам и вести себя с самого начала. Ваш друг Перналете».
Письмо повергло Сантоса в крайнее замешательство. Перья возвращены, Бальбино – убийца Мелькиадеса, и все сделано доньей Барбарой!
– Видите, доктор? Не стоило ломать себе голову! – воскликнул Пахароте. – Теперь, когда все уладилось, я могу сказать, что это моя пуля прикончила Колдуна. Вы должны помнить, что подъехали к нему со стороны лассо, а я – с той, где садятся на лошадь, то есть с левой, а как раз слева у него и рана. Вспоминаете? Выходит, я покончил с этим пугалом. Но если судья считает, что его убил дон Бальбино, я ничего не имею против.
– Но это нечестно, Пахароте, – возразил Лусардо. – Мы вправе были защищаться, ведь Мелькиадес первым прибегнул к оружию, и я пли ты, – как я могу сказать теперь, когда ты сам признался, – мы могли бы жить со спокойной совестью. Несправедливость же, совершенная по отношению к Бальбино, лишает нас с этого момента права на спокойствие, если мы немедленно не явимся к судье и не дадим правдивых показаний, иначе говоря, не поставим ударение как надо, а не так, как делает автор этого письма.
– Послушайте, доктор, – сказал Пахароте, немного подумав. – Если вы явитесь туда со своей правдой, ньо Перналете, чего доброго, взбесится и засудит вас, чтобы в другой раз неповадно было наивничать. А ведь если разобраться, все, что случилось и кажется вам нечестным, сделала не донья Барбара, и не судья, и не начальник округа, а сам господь бог, который очень хорошо знает, что творит. Заметьте, доктор: мы схлестнулись с Колдуном, вы пли я (теперь Пахароте не настаивал, что это был он), – это факт; но кто может поручиться, что покойник: не повернул головы в тот момент, когда вы выстрелили? И очень свободно может быть, что виноват Бальбино, тем более что ему не впервой убивать… Я говорю, пути господни неисповедимы, и бог злее дьявола, когда ему надо наказать кого-нибудь.
Несмотря на серьезность дела, Сантос не мог не засмеяться: бог Пахароте, как и начальник из рассказа ньо Перналете. не испытывал никакой неловкости, ставя ударение в неположенном месте.
ХIII. Дочь рек
Давно уже донья Барбара не бывала в Сан-Фернандо.
Как всегда, едва прошел слух о ее приезде, адвокаты зашевелились, предугадывая одну из тех длинных и трудоемких тяжб, которые затевала против своих соседей известная землевладелица долины Арауки и на которых не только пройдохи грели руки. Чтобы завладеть чужими землями, донье Барбаре приходилось оставлять в виде издержек и вознаграждений немало морокот в руках судей и защитников противной стороны или в карманах разных политических деятелей, предоставлявших ей свое покровительство. Однако и честные блюстители закона загребали кучи денег в связи со сложностью дел и изворотливостью, к которой приходилось прибегать, чтобы, несмотря па уловки и хитрости этих пройдох, защитить очевидные права жертв. Но на этот раз законники просчитались: донья Барбара приехала не возбуждать тяжбу, а, ко всеобщему удивлению, возмещать чужие убытки.
Ее приезд взбудоражил не только юристов. Едва стало известно, что она в городе, как закипели обычные пересуды и воскресли бесчисленные истории о ее любовных делах и преступлениях, половина которых была чистым вымыслом. Рассказчики усердно подчеркивали жестокость и бесчеловечность загадочной обольстительницы, словно именно эти ее душевные черты, достойные лишь отвращения, могли вызвать в слушателях интерес и симпатию.
Недосягаемая для посторонних глаз в своем глухом углу, затерянном среди бескрайних равнин, наезжавшая в город от случая к случаю только затем, чтобы совершить зло, она со временем стала чуть ли не олицетворением легендарного коварства.
Естественно поэтому, что слух, будто она приехала на этот раз лично вручить коммерсанту перья, украденные ее любовником у ее врага и стоившие уйму денег, а также вернуть Лусардо незаконно отторгнутые ею от Альтамиры земли, потряс город подобно взрыву. Впечатлительные и падкие до всего необычного, одаренные богатым воображением жители льяносов тут же изменили свое мнение о властительнице Арауки, рисовавшейся еще совсем недавно существом порочным и ненавистным.
И вот самые последние эпизоды из жизни доньи Барбары, почти все назидательные, – вымышленные каждым рассказчиком по своему усмотрению, по. как правило, опровергающие предыдущие версии, – были пущены в ход. Весь вечер город только и говорил об этом. В домах оживленно шушукались женщины; в лавках, толпясь около стоек, эту тему обсуждали мужчины, и поздно вечером вся улица перед постоялым двором, где остановилась донья Барбара, была заполнена людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92