Роджер проводил ее полным сожаления взглядом. Она и впрямь была девушка совершенно необычайная и совершенно к тому же несносная, но ему очень хотелось, чтобы она осталась разделить с ним ужин. В кои-то веки Роджер, всегда презиравший людей, которым необходима компания, почувствовал себя одиноко.
Он поглощал пищу без всякого удовольствия, хотя Мидоуз был как всегда выше всяких похвал. Он не мог не думать о том, что за ужин у Стеллы и с ней ли за ужином ее неизвестный герой.
«Черт побери, – подумал он с раздражением. – Эта девица не идет у меня из головы! Я, видно, на ней просто свихнулся!»
Это прискорбное состояние не изменилось в течение вечера. После ужина Роджер уселся серьезно поразмыслить об алиби миссис Эннисмор-Смит. Согласно доказательствам, представленным им Морсби сегодня утром и подтвержденным заключением врача, смерть мисс Барнетт должна была наступить между 10.30 и 11.00 вечера (хотя в присутствии Морсби он не счел необходимым это подчеркивать). Действительно ли миссис Эннисмор-Смит между десятью и одиннадцатью сидела в своей гостиной и шила? Должен ли он отказаться от всех своих подозрений в ее адрес? Роджер устроился перед камином в надежде поработать так же плодотворно, как вчера. Но из головы не шло поразительно странное поведение мисс Барнетт-младшей. С какой стороны ни посмотреть, удивительное создание! Что, например, скажите пожалуйста, заставляет ее отказываться от наследства, так счастливо свалившегося прямо ей в руки? Напротив, должна бы радоваться, ведь обручена и предстоит свадьба. Что ее неведомый герой думает об этом? Неужели она и после замужества хочет продолжать работать? Это позор, что она вообще вынуждена работать. Это расточительство – позволять такой девушке работать секретаршей!
– Прочь, Стелла! – застонал Роджер. – Я хочу еще раз проявить чудеса сообразительности!
Но Стелла не покидала его. Наконец он сдался и отправился в спальню.
– Не нравится мне это ее обручение. Он просто не может стоить ее. Что ей нужно, так это…
Но тут Роджер Шерингэм опомнился.
А на следующий день ему представился случай убедиться в том, достоин ли Стеллы Барнетт ее избранник. Однако событие за обедом, повергло его в еще большее изумление.
В это утро они хорошо поработали, и опус под названием «Надо спрашивать маму» был закончен и отправлен по почте. Стелла явилась на службу не в бархатном платье цвета полуночи, а в нефритовом шелковом, с шелковой же маленькой шляпкой точно в тон, короче, в совершенно неподобающем секретарше виде. Она коротко объяснила, что оделась так потому, что побоялась скомпрометировать его за обедом, а своих платьев, достойных его общества, у нее нет. Роджер согласился, что она поступила очень мудро, слегка помрачнев при мысли, что вся эта красота предназначена не столько для спасения его доброго имени, сколько для ублаготворения неведомого героя.
Когда они вошли в вестибюль ресторана, им навстречу поднялся чахлый, пучеглазый и большеротый, то есть отвечающий всем признакам столь ценимой Роджером породы современных интеллектуалов молодой человек и прокурорским тоном объявил:
– Вы опоздали!
– Прости, пожалуйста, Ральф, – покорно отозвалась Стелла. – Мистер Шерингэм настоял, чтобы мы зашли на почту отправить бандероль.
– Терпеть не могу необязательности, – сообщил молодой человек с внешностью земноводного.
– Мистер Паттерсон, мистер Шерингэм, – не без смущения представила их друг другу Стелла.
Роджер озадаченно пожал холодную, влажную лапку.
Они вошли в зал.
Роджер одолел изумление и старательно изображал радушного хозяина, но был как во сне, когда просил своих гостей выбрать между грейпфрутом, копченой семгой и дыней. Он-то представлял себе Стеллиного жениха здоровенным, суровым парнем, подбородок кирпичом и бас – профундо. Чтобы такая девушка была помолвлена с этой козявкой…
– Мне копченую семгу, пожалуйста, – сказала козявка.
– Мне тоже, – сказала Стелла.
– Пожалуй, тебе лучше не стоит, – возразила козявка твердым тоном. – От семги у тебя прыщики, Стелла, я заметил. Лучше возьми грейпфрут.
Стелла промолчала. Роджер взглянул на нее.
– О да, – кивнула она. – Грейпфрут, пожалуйста.
Жених продолжал в том же духе, выбирая за нее все блюда и позволив ей очень немногое из того, чего ей действительно хотелось. Поддерживать разговор, однако, оказалось несложно, поскольку он взял это в свои руки и первые две перемены рассказывал Роджеру, как надо писать романы. Тот слушал завороженно и покорно пообещал в следующий раз написать что-нибудь получше.
– Впрочем, – молодой человек повернулся к своей невесте, – чего ждать, если Шерингэм пишет для миллионов?
– А ты читал его книги? – спросила Стелла.
– Ну, проглядывал кое-что, – слегка повел он плечами.
– Послушай, Ральф, – смущенно заступилась Стелла, – я не думаю, что они так уж плохи. То есть принимая во внимание все обстоятельства…
– Дорогая моя!..– запротестовал жених. Роджеру показалось, что его тут как бы и нет.
– Ну, и как вы находите Стеллу? – снисходительно обратился к нему молодой человек, покончив с рыбой.
– О, я… я полагаю, она прекрасно справляется.
– Вам надо приглядывать за ней в мелочах. У нее, знаете ли, совсем нет вкуса к мелочам. Например, посмотрите, как она одевается. Вы видели что-нибудь более чудовищное, чем эта шляпка?
Роджер, сам выбиравший эту шляпку тщательно в тон платью, почувствовал к молодому человеку ненависть, в способности к которой себя даже не подозревал.
– Эта шляпка?!– вскричала Стелла. – О Ральф, да она же очаровательна!
Роджер с благодарностью отметил, что она его не выдала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72