Но целый ряд новых факторов обусловливает важную роль Афганистана в глобальной партии. Попробуем их детально проанализировать.
Во-первых, распад Советского Союза – это уже неопровержимый и необратимый факт. Крах СССР не могли предвидеть ни в Вашингтоне, ни в Исламабаде, ни в Эр-Рияде, ни в Москве. На месте СССР вдоль северной афганской границы появились три бывшие советские, а ныне независимые республики: Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан. Еще две республики, вышедшие из чрева СССР, расположены чуть дальше к северу: Казахстан и Киргизия. Правящие круги этих стран говорят на русском языке и придерживаются современных взглядов (в рамках той современности, что была привнесена в Азию советской властью). Они поддерживают идею светского государства, хотя долгое время – в советский период – им приходилось руководить населением, которое в подавляющей массе следовало исламу. Они не демократы, но связывают свои надежды на будущее с Западом, в первую очередь с Соединенными Штатами Америки. Они мечтают о притоке американских капиталов. В целом не питают особых симпатий ни к Пакистану, ни к Китаю, ни к Ирану. С Россией их связывают традиция и конкретные сегодняшние интересы, обусловленные близостью и похожестью социально-экономических структур, доставшихся в наследство от советской системы. Совершенно очевидно, что они боятся угрозы исламского фундаментализма, который – с учетом бедственного положения экономики в республиках – может быстро пустить корни среди сельского населения, которое сохранило верность восточным традициям и религии. Понятна и та озабоченность, с которой в Душанбе, Ташкенте, Ашхабаде, Бишкеке и Астане следят за маневрами Исламабада. С их южных границ доносится артиллерийская канонада и молитвы Аллаху.
Все эти республики – за исключением Туркменистана, возглавляемого Сапармурадом Ниязовым, – довольно быстро приходят к единодушному вместе с Москвой мнению, что необходимо бороться с угрозой, исходящей от афганской границы. Да, в тот период Россия – с Ельциным на месте президента, Черномырдиным – премьером и Козыревым – министром иностранных дел, которые лишены какого-либо представления о национальных интересах России, – была не в состоянии проводить никакой внешней политики в данном регионе. Но под давлением бывших братских республик, неспособных в одиночку противостоять возможным угрозам, Кремль приходит к выводу о необходимости создания системы коллективной безопасности. Формируются коллективные вооруженные силы в 25 тыс. человек (большинство – российские военнослужащие) для охраны таджико-афганской границы.
Однако каждая из этих вновь образованных республик вынуждена в первую очередь заниматься своими внутренними проблемами, связанными с переходным периодом в экономике и вхождением во власть новых правящих элит. Этим объясняется отсутствие серьезных политических и дипломатических инициатив, не говоря уже о военных мерах для оказания влияния на развитие ситуации в Афганистане. В то же самое время каждая из этих республик прекрасно понимает, что раздираемый войной Афганистан является препятствием для развития торговли с востоком, для выхода на обширные рынки Пакистана, Индии и стран Юго-Восточной Азии. Несмотря на свое горячее желание прорваться в сферу влияния доллара, бывшие советские республики Средней Азии, вопреки своим мечтам, вынуждены опираться на Россию, которая сама находится в кризисе без перспектив на будущее. Россию нерадивую и бестолковую, которая зачастую предстает для бывших братских республик конкурентом в «гонке на Запад», а не в качестве внушающего страх центра притяжения с целью воссоздания прежнего Советского Союза. Лишенные своих выходов к морям, бывшие советские среднеазиатские республики вынуждены использовать далекие российские порты в то время, как совсем недалеко от них Индийский океан.
Стремления у всех государств, расположенных вокруг Афганистана, надо сказать, отличаются взаимностью. Первыми подали сигнал к сотрудничеству пакистанцы, установившие тесные контакты с бывшими республиками СССР, которые были заинтересованы в скорейшем открытии наземных торговых путей через афганскую территорию. Символический эпизод, с которого мы начали книгу, о караване с товарами, «отбитом талибами у бандитов», иллюстрирует намерение Исламабада предстать перед бывшими советскими азиатскими республиками в роли покровителя торговых связей и гаранта их безопасности. Жест более чем уместный, особенно в тот момент, когда Тегеран – с молчаливого одобрения Москвы – начинает подписывать ряд транзитных договоров с большинством стран СНГ. Таким образом, вырисовывается альтернативный торговый маршрут из Средней Азии через Иран (порт Бандар Аббаз) в Индию, то есть на тот рынок, который еще помнит давние традиции индийско-советского экономического сотрудничества.

США и Саудовская Аравия

Этот альтернативный маршрут вызывает крайнюю обеспокоенность в ведущих западных странах, прежде всего в США, для которых Иран все еще враг номер 1. Позволить Ирану овладеть торговыми путями в Среднюю Азию и из нее представляло бы угрозу негативных и даже опасных последствий по всем направлениям: уменьшение американского влияния на СНГ; возможность установления Ираном контроля над нефтяными потоками с месторождений Каспия до западных потребителей; сужение пространства для политического маневра, как в отношении Индии, так и в отношении России (что вполне устроило бы Тегеран). При желании список неприятностей можно было бы продолжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52